Флапий многозначительно переглянулся с женой. По их взглядом
Антон понял о чем они думают.
«И этот чудит».
Он обреченно вздохнул, осознав, что не успевает следить за
языком, и спросил:
— Мне в какую повозку лезть?
— Если не побрезгуете, то со мной езжайте, — забираясь на козлы
ответила Франси.
— Да че мне брезговать? Ты же, Франси, не заразная.
Он залез в повозку. Осмотрелся и попросил:
— Флапий, принеси немного сена, я прилягу.
— Как прикажете, милорд, — ответил слуга и тут же
распорядился:
— Эрзай, принеси сено его милости.
— А че я? Тебе сказали ты и неси. Я его милости не слуга.
Антон посмотрел на возницу. Стройный подтянутый мужчина лет
сорока с узким лицом и хищным как у орла носом.
«На грузина похож», — подумал, Антон. И улыбнувшись
произнес:
— Да я и сам сходит могу. Тут не далеко.
Эрзай кинул на него взгляд и пробурчал:
— Сидите. Чего уж. Я схожу, ваша милость.
Он ушел, а Антон, глядя ему вслед, спросил Франси:
— Франси? А почему вы с мужем называете меня милорд, а Торвал и
он, — Антон показал кивком головы на Эрзая, — Вашей милостью.
— Так мы вам служим, потому что слуги и храним вам преданность.
А шер и степняк приживалы. Они сами по своему желанию остались с
вашим отцом. Он их из похода на Святую землю привез, как и моего
мужа. Что там точно произошло и почему они остались с ним, я не
знаю. Но вот уже лет как десять живут здесь и помогают. Вроде им
идти некуда и отцу вашему чем-то обязаны. Тайна это, а я в чужие
тайны не лезу.
— Значит для тех, кто мне служит, я милорд, а для всех остальных
ваша милость?
— Не для всех, милорд. Равным и тем кто выше вас по положению вы
сэр.
Барон Газан Рейдеранский для вас милорд, а граф Мольт
Кинсбрукский Ваше сиятельство, тот служит герцогу Овруму
Маренхейскому, а герцог для вас Ваша светлость.
— С ума сойти! я не запомню все эти… обращения и звания.
— Ничего страшного, милорд, мы обещали вам помочь, значит
поможем...
Тронулись через минут пятнадцать. Антон сначала сидел рядом с
Франси и покачиваясь, дремал. Потом его разморило солнышко и он,
сняв кафтан, залез под тень тента, расстелил солому и лег. Ничего
интересного по пути он не увидел. Дорога шла вдоль реки. Повсюду,
куда доставал взгляд, слева по реке тянулся однообразный лиственный
лес. Справа от дороги холмы заросшие густой травой