Внутри святилища Заката, Антон потом узнал как называется это
здание, располагались жилые помещения для послушников и зал приема
мирян. В это день дежурил Достойный отец Эгиед. Скорее воин, чем
монах или священник, с косым шрамом через все лицо. В почти черной
мантии, с большим серебряным крестом на груди и подпоясанный
шелковым серым поясом. На голове серебряный обруч, прижимающий
длинные спускающиеся до плеч волосы. Он внимательно выслушал
Антона, также внимательно его рассмотрел. Антон, помня наказ
Флапия, вытащил свой нательный золотой крестик и показал
Эгиеду.
На секунду лицо Достойного потеряло невозмутимость. Затем
суровые складки на его лице разгладились.
— Давно ли у тебя это знак заката, мой мирскойбрат? — тихим и
приятным голосом спросил он.
— С рождения, Достойный отец Эгиед…
— Вот как… Тайно посвященный...
Что это значит, о чем говорил этот служитель заката, а еще ранее
Франси, Антон не понимал и сейчас понимать не хотел. Его мало
интересовало, что понимают под посвящением все эти люди. В свое
время узнает и если на него это наложит какие-то обязательства, он
их просто проигнорирует.
— Дай мне твой символ веры, я его после заката освящу. Приходи
за ним ровно в полночь. Служитель требовательно протянул руку и
Антон не споря, снял с шеи крестик и вложил ему в руку.
— А сейчас, брат, расскажи как умер твой отец? — Крестик он
оставил в руке, поднес к лицу и рассмотрел.
— Его убили при нашей встрече горцы.
— Жаль… Он остался неотомщенный?
— Горцев я убил. Их головы лежат в леднике вместе с телом отца.
Еще четыре головы лежат в повозках на которых мы приехали. Это
головы тех, кто грозил отцу убить его, воспользовавшись его
старостью…
— Понятно. Ты, брат, был в своем праве, только не сделай месть
основным смыслом своей жизни. Остерегайся крайностей. Мы пошлем к
вам духовника, он проводит вашего отца в последний путь, плату не
возьмем. А теперь ты можешь идти и приходи в полночь…
Неожиданно для самого себя Антон склонил голову и попросил:
— Благословите Достойный?
— Твое смирение похвально, мирской брат, и говорит о твоей
искренней вере. Благословляю пути твои, твердую руку твою и да
храни чистым свой разум, брат. Иди.
Уходя Антон с легкой, немного грустной усмешкой в сердце,
размышлял: «Сколько, оказывается, у меня родственников по
вселенной! Сначала обзавелся отцом, теперь вот братьями».