Под напором этой силы плёнка сосуда вдруг начала расти и
тянуться, позволяя энергии прохладной волной хлынуть в ткани и
смыть накопившуюся боль и усталость. Она тянулась, насыщая жизнью
каждый кусочек его измученного организма до тех пор, пока граница
сосуда не упёрлась в кожу, полностью повторив очертания его тела. В
тот же миг ядра закрутились ещё быстрее, столкнулись и притёрлись,
вращаясь так быстро, что постепенно начали вжиматься друг в друга.
Шестым чувством Эдван ощутил, что процесс достиг точки невозврата.
Его долгая тренировка, наконец, вошла в свою финальную фазу.
Он давно потерял счёт минутам. Линии рисунка, в центре которого
он сидел, давно исчезли, стёрлись, когда почва вернула себе
изначальную форму. Камни атры рассыпались в пыль и даже те стальные
пластины, которые он изготовил для ловли молний, не выдержали силы
Грозового ущелья и рассыпались железным песком. Однако, по какой-то
неведомой Эдвану причине, сами молнии юного Лаута трогать
перестали. С тех пор он сидел неподвижно, в глубокой медитации и
изо всех сил старался разрушить последнюю стену. И сейчас, в тот
самый миг, когда комок из девяти ядер закружился волчком так
быстро, что его можно было принять за одно громадное ядро, эта
стена с треском разрушилась. Эдвану, наконец, открылось то, о чём
говорил его первый мастер сотни лет назад.
«Девять рангов есть предел человеческий», — пронеслось в голове
Лаута и он, наконец, осознал.
«Ну конечно», — усмехнулся про себя юноша, — «это же так
просто!»
Комок ядер внутри него начал сжиматься и Эдван почувствовал
странное напряжение в груди, словно кто-то тянул за невидимую
струну совсем рядом с сердцем. Постепенно это напряжение переросло
в боль, но не резкую а ноющую, которая всё нарастала, как если бы у
него в груди надувался какой-то пузырь, который всё никак не мог
лопнуть и оттого причинял телу всё больше и больше мучений. В
какой-то момент стало трудно дышать, по телу пробежали мурашки и
Эдван почувствовал, как что-то шевелится у него под кожей. Бурлит и
двигается, словно тысячи крохотных змей. Заныли кости так, словно
что-то медленно начало отрывать от них мышцы, а сами они стали
тяжелее раза в три. Сам собой выгнулся позвоночник и Эдван до
скрипа стиснул зубы — ему показалось, будто какой-то великан начал
тянуть его голову вверх и в этот самый момент тот пузырь, что
надувался внутри него, резко лопнул.