Наездник заглянул в альбом и сообщил:
– Я тоже рисовать умею.
– В твоем возрасте все умеют рисовать, – сказал Женька.
– Ага, – согласился Наездник и опять умчался.
– Жень, подари картинку, – попросил Славка.
Женька молча выдернул из альбома и протянул листок. Потом снизу вверх внимательно посмотрел на Славку.
– Слушай-ка, а я догадался! Вы братья, да?
– С чего ты взял? – изумился Славка. – Я его сегодня первый раз в жизни увидел.
– А похожи…
– Мы? Да брось ты… – начал Славка и тут же понял: в самом деле есть сходство.
У Наездника были прямые, очень светлые волосы. Они ровно разбегались во все стороны от макушки, как меридианы от полюса. А на «полюсе» торчала мягкая кисточка.
У Славки была такая же причёска (если можно это назвать причёской), только волосы потемнее и, кажется, пожёстче.
Мама сама стригла Славку: подрезала отросшие прядки на лбу, на висках, на затылке. Славкина кисточка на темени ей нравилась. Мама иногда ласково дёргала её и называла Славку «Кисточка ты моя». Если без посторонних, это было даже приятно. И всё же Славка срезал бы волосяной пучок без жалости, если бы не боялся, что получится лысинка. Потому что малышам, вроде Наездника, такие кисточки на макушке, может быть, подходят, но одиннадцатилетним мальчишкам героического вида они не придают.
Впрочем, Славка никогда не старался походить на героя. Ни видом, ни делами. Быть бы не хуже других. Но и это не всегда получалось…
Славка и Аверкин спустились на Морскую и распрощались у лестницы.
Славка оглянулся. Наездник спускался следом. Он был не один, по бокам шли две первоклассницы. Славка даже загляделся: как Наездник идёт! Плечи откинул назад, кончики пальцев сунул в кармашки, прорезанные у пояса, локти развёл по сторонам и ступает, будто фея по головкам одуванчиков. Снисходительно беседует с девочками. Повернёт к одной голову, скажет слово, улыбнётся. Потом на другую так же глянет. А они с него не сводят глаз, даже спотыкаются.
Неужели Славка в семь лет был такой же? Нет. С виду, может быть, и похожий, а характером совсем другой.