Погибших красноармейцев похоронили на маленькой полянке у
лесного ручья, где капитан решил сделать остановку. Могилу копали
общую. И первым за лопату взялся Чичерин. Он же произнес последние
слова. Правильные слова – за каждую жизнь, за каждую каплю крови…
умеет лейтенант правильные слова находить. А потом его сержант
помянуть предложил… и начал выкладывать - вареное мясо, сало, хлеб,
и выпить имелось. Причем продуктов оказалось достаточно, чтобы
сильно не экономить. Стало интересно – откуда такое изобилие, и
лейтенант подробно поведал о деревне, расстрелянных красноармейцах
и о сельчанах в овраге. Сержанты с девушкой даже жевать перестали.
И теперь атака не казалась мальчишеством…
Выковыривая застрявшие меж зубов мясные волокна, капитан
повторно просматривал страницу за страницей. Времени осталось
немного, скоро надо дальше двигаться, но читать было интересно. Тут
Лукина отвлекло позвякивание. Он посмотрел на Чичерина. Тот, убирая
карту в планшет, выронил несколько немецких жетонов. Один
кардинально отличался от остальных.
- Что это у тебя?
- Да вот, что-то вроде медальона, что у немца я забрал. Только
необычный, не смертник. Не видел еще таких.
Взяв в руки медальон, Лукин сразу понял – что это, хотя только
описание читал. Так, вот надпись «Sicherheitsdienst» и номер
четырехзначный.
- Это Юрий Яковлевич не смертник, - пояснил Лукин, рассматривая
жетон. - Это Erkennungsmarke, что в переводе означает -
опознавательная марка. Или другими словами - номерное
удостоверение. Непростое. Можно предъявить любому военнослужащему,
любого звания и никто не вправе препятствовать действиям
сотрудника. Понимаешь, что это значит?
- Э-э-э… - задумался лейтенант, - пропуск?
- Соображаешь! – улыбнулся капитан. – У нас немецкая техника.
Документы, оружие, каски, плащи. И самое главное – этот жетон.
Нарядиться немцами, и размахивая жетоном, можно до самого передка
как по маслу проскочить.
Чичерин кивнул, соглашаясь. Проскочить можно. Вот с переходом
фронта – засада. Если в тылу немцев еще возможно одурачить, то по
уходящей к противнику технике всяко шквальным огнем ударят. А там и
наши могут добавить с перепугу…
- На передке только огрести можно, - словно читая мысли, сказал
Лукин.
- Слишком нагло выходит.
- Наглость – второе счастье, - хмыкнул капитан, - слышал такую
поговорку?