- Удача на стороне смелых и наглых, - улыбнулся Чичерин. – Так
Витька, говорил. Мой друг…
- Правильно говорил, на том и сыграем. Кстати… - Лукин стал
серьезен. – По другу твоему, тетради им написанной и бойцу, –
теперь это наша с тобой общая забота. Все должно попасть в Москву,
и никуда более. Тетрадь обернем вокруг гранаты, на случай. И если
кто-то из нас погибнет, то выживший или доставит все товарищу
Андрею, или уничтожит. Понял, товарищ лейтенант госбезопасности?
Вижу что понял. Теперь пойдем, соберем бойцов, выдвигаться
пора.
Одновременно заглянули в кузов ганомага – мальчишка после
обильного перекуса спал, заботливо укрытый плащом, свернувшись
калачиком. Затем лейтенант направился снимать посты, а Лукин
подошел к носилкам, выставленным на солнце.
Около носилок с ранеными суетилась Кузнецова. Обихаживать бойцов
помогал Абадиев. Мария перевязывала раны Маврищева, а Умар
подкладывал под повязки листья лопуха и подорожника.
- Зачем это?
- Поможэт, Машэнка.
- Так не делают, Умар - хмурится девушка.
- Так дэд дэлал! Клянус! – возражает боец. - Трава боль и гной
вытянэт.
- Маша, раз дед так делал, значит стоит прислушаться, -
посоветовал Лукин, приседая рядом. – У нас кроме трав нет ничего. А
ну поможет? Как тут они?
- Плохо, товарищ капитан. У Маврищева рана воспалилась, края
потемнели, гноя мало. А у… - Кузнецова смутилась, - парня, короста
с ожогов сошла. Я влажным платком обтирала… она и сошла…
Лукин посмотрел на Маврищева и «Феникса». Контраст между двумя
бойцами стал еще резче. У Маврищева лицо стало землистого цвета.
Зато Феникс хоть и похудел, но даже бледности стало меньше. Очнулся
бы…
***
Поесть бы чего, и прикорнуть часок, да как тут поспишь? Близкая
канонада боя тревожила. Удержат ли немцев? Нельзя их пропустить
дальше. На изъятой карте вроде были отмеченные направления ударов.
Память пасовала – были бы обозначения не на немецком, то лучше в
памяти отложилось. Однако помнилось, что дальше малолесистая
равнина, где построить оборону труднее. Возможно, Семен зря
тревожится - батальон пока на месте, беготни нет, командиры вон не
суетятся, значит все в порядке.
Семен сидел, облокотившись на бревенчатую стену и прикрыв глаза,
прислушивался к разрывам. Из крупнокалиберных бьют – не
перепутаешь. Пару раз побывал под гаубичным артобстрелом. Только
чудом выжил в этом аду. Тогда в полку мало кто после артподготовки
уцелел. Если контузии не считать. Снаряды летели с шелестом – звук
жуткий, будто бумага рвется. Даже заметил один – кувыркался в
полете, на вытянутый бочонок похожий, а через миг земля вздрагивает
и жутким кустом до неба взлетает, а в голове тонкий звон и тошнота.
Следом еще снаряд, и еще... и инстинктивно вползаешь в огромную
воронку с единственным желанием - закопаться глубже в землю. То же
самое при бомбежке бывало…