Первым делом ощупал себя. Ран, кроме саднящих царапин, не нашел.
Если головную боль не считать. И это после взрыва бомбы!
Винтовки нет, ремень сорвало. Гимнастерка практически в клочья.
Потрогал голову болит, а пилотки нет. Жаль, там иголка с нитками
была.
Пополз к дороге. Долго полз, удивляясь – так далеко его
отбросило. Из-за головной боли и гула в голове не сразу увидел, что
по дороге идут машины и танки. Немецкие. И опять повезло – не
заметили его. Вернулся в лес, отошел поглубже, наломал еловых лап
для ночевки, лег и сразу уснул…
Два дня Лапин шел вдоль дорог. Живот сводило от голода. Раз
наткнулся на труп красноармейца. Правая рука его была в бинтах и,
похоже, бедолага умер от ранения, недавно, так как пахло не
сильно.
Зато имелся ранец. Правда в нем было небогато. Из провизии - три
кусочка сахара и четвертинка хлеба. И ничего, что черствый.
Из снаряжения котелок и саперная лопатка. Нож. А оружия не было.
На ремне подсумки отсутствовали. Документов никаких не нашлось,
только затертая фотокарточка, на которой счастливо улыбался карапуз
в распашонке. Пацан…
Бросать тело он не стал. Выкопал неглубокую могилу и похоронил,
накрыв голову своим рваньем. Чужие штаны и гимнастерка подошли как
свои. Ботинки с обмотками в могилу положил, малы оказались…
На немца Лапин натолкнулся неожиданно. Пока пробирался вдоль
ручья, заметил постройки и свернул к ним, в надежде разжиться
провизией. Или поесть, если не прогонят. От усталости и голода
голова совсем не соображала, поэтому поперся прямо по натоптанной
тропе и натолкнулся на немца. Тот шел к ручью, чуть разведя руки. С
них капала кровь, и на форме были кровавые пятна.
Оба на миг оторопели.
Немец открыл рот, но крикнуть не успел – Лапин зарядил в бубен
саперкой. Как она в руках оказалась – сам не понял. Немец упал.
Лапин почему-то первым делом обхлопал карманы – расческа, платок,
документы, какая-то железка на бечеве. Сунул все в карман и
принялся расстегивать ремень. Послышались голоса, причем голоса
приближались. Тут Лапина начало трясти. Пальцы перестали слушаться
- кобуру никак не расстегнуть. Поняв, что достать оружие уже не
успеет, он кинулся по тропинке. Позади закричали. Хлопнуло
несколько выстрелов, что прибавило прыти. Трехметровый ручей
перепорхнул влет. Скакал через сушняк как олень. Немцы не
отставали, порой пули свистели буквально у головы, а стреляли по
нему часто…