— Я не хочу разговаривать на эту тему, Мими. — расщедрилась аж
на столько слов по идее сестра баронессы Вольнопольской. Стараясь,
правда, при этом не ответить каким-нибудь жёстким и подлым но
эффективным ударом несносной девице, с виду вроде как участливым
голосом ведущей задушевную беседу, но в то же время бесстыдно ведь
липнущей и даже трущейся уже в весьма нескромных местах.
— Я понимаю, милая. Я лучше, чем кто бы то ни было понимаю тебя.
Я и сама однажды пережила подобное преображение, став чуть ли не
совершенно другим человеком. После одного... эм, потрясения я стала
замкнутой и сдержанной, я была чужда удовольствий и радостей жизни,
я была тенью прежней себя пока... пока не заглянула в глаза смерти
и не поняла, что жизнь мимолётна, и следует принимать её со всей
широтой! Только после этого я стала такой... такой, какой ты знаешь
меня сейчас. Нет, не прежней, а гораздо лучше! Готовой черпать
полной ложкой и с жадностью вкушать всё-то, что можно взять от
жизни. И поэтому я ни за что не брошу тебя, дорогая моя, в столь не
простой момент твоей жизни. Я помогу тебе, Милиз! — эмоционально, а
в некоторые моменты и очень даже чувственно увещевала напористая,
но ловкая обольстительница, чуть ли не обжигая своим горячим
дыханием лицо с несколько отсутсвтующим, правда, видом сидящей по
грудь в воде непрошибаемой собеседницы, и при этом не забывая
удерживать ту за плечи. Ну и, за что ещё придётся — в порыве ж,
вроде как. — Я искренне надеюсь, моя ненаглядная, что сумею
заставить тебя оттаять, и вырву из лап тоски! Ведь я более чем
кто-либо понимаю, милая, почему с недавних пор ты ТАК стала
смотреть на «братика»(подмигнув). Сердцу-то не прикажешь, и хуже
нет, чем пожертвовать собой, задушить свои чувства, упрятать их в
притворстве, отказавшись от того, без чего жизнь не мила. Мы
вместе, слышишь, ВМЕСТЕ преодолеем это и добудем НАМ его
взаимность(звук влажного поцелуя).
(звук удара костяшками пальцев по гортани и хрип со
всплесками)
— А ты забавная, — помогла выбраться из бассейна задыхающейся
Мимин всё такая же флегматичная Милиз. А затем, внезапно отвесив
той игривый шлепок по заду и не изменившись в лице, безэмоционально
продолжила. — Я, милочка, позволю засовывать себе язык в рот, ну и
куда ты там ещё его намеревалась засунуть, только тому, кто это
заслужит. А ты — не заслужила. ПОКА.