Поэтому он принял предложение, положил деньги во внутренний карман, поближе к сердцу, допил щедро разбавленное водкой пиво, распрощался с Салом и покинул "Веселую воблу".
Он отправился домой пешком, хотя идти было не близко – считай, на другой конец города. Паша ощущал настоятельную необходимость в такой вот прогулке по ночному морозцу – надо было, во-первых, проветрить затуманенные "ершом" мозги, а во-вторых, обдумать свое дальнейшее поведение.
Ясно было, что военный пенсионер Павел Недосекин угодил в вилку, состоящую из двух, и притом одинаково неприятных, вариантов развития событий. Что бы он сейчас ни предпринял, что бы ни решил, риск все равно оставался очень большим. И предугадать, чем все закончится, не было никакой возможности. Оставалась только арифметика...
Арифметика была простая: вариант, предложенный Салом, обещал сделать Пашу Недосекина богаче на целых пятнадцать тысяч долларов. Пять из этих пятнадцати тысяч сейчас лежали у него в кармане, согревая душу. Это были не обещания и посулы, а живые, реальные деньги, имеющие свободное хождение по всему земному шару. Конечно, Сало – уголовник, урка, и верить ему нельзя, но денежки – вот они, делай с ними что хочешь – перебирай, пересчитывай, трать, в конце концов...
Вдохновленный последней мыслью, Паша свернул в гостеприимно распахнутые двери магазина и вскоре вышел оттуда, запихивая в глубокий карман бушлата бутылку водки. Он знал, что назавтра у него будет зверски трещать голова, но это будет завтра, а сегодня он ощущал настоятельную потребность выпить – выпить хорошо, по-настоящему. Он не собирался напиваться в баре или на улице, где мог ненароком начудить по пьяному делу, а направился домой. В конце концов, новую работу следовало не только обмозговать, но и обмыть, как полагается, чтобы все прошло гладко – без сучка, без задоринки...
И, подумав об этом, Паша понял, что решение уже пришло – само пришло, можно сказать, без его участия. И сразу успокоился, потому что был солдатом и очень не любил все эти колебания и раздумья.
Родной подъезд встретил его теплом и ярким светом, который был особенно приятен после непроглядной тьмы скованной последним мартовским морозом окраинной улицы. Металлическая дверь знакомо клацнула магнитным замком, закрывшись у него за спиной, и Павел, шагая через две ступеньки, стал подниматься к себе на третий этаж.