В конце концов, на этой войне он был вовсе не ради герцогини.
Кто-то фальшиво затянул песню, её дружно подхватили. На ближайшие дни их ждал переход, битв не предвиделось, и солдаты расслабились. Больше всех наслаждался вакацией Ойрек, карман которого приятно оттягивали пять сотен, заплаченные Лукасом. Правда, там уже осталось поменьше – Ойрек был человеком широкой души, и вокруг него всегда собиралась толпа дармоедов. На Лукаса они посматривали не сказать что приязненно – будто понимали, что ему здесь не место. В самом деле: он не походил на человека, сражающегося по убеждениям, а денег у него было больше, чем у всех них, вместе взятых. Армия герцогини, как это всегда бывает с армиями бунтовщиков, состояла из людей, которым нечего терять и которые надеялись на перераспределение благ после победы. Лукасу подобные мотивы были чужды, и это им не нравилось. Сам же он даже отчасти симпатизировал этим бесхитростным дуракам, отчаянно жаждущим скорой наживы. Они, по крайней мере, были совершенно предсказуемы и потому безопасны.
Песня оборвалась, тот же запевала начал было новую, но тут Ойрек досадливо крякнул.
– Эх, скучно! – посетовал он, и его поддержал нестройный хор голосов. В самом деле: вакация вакацией, а третий день без боя сказывался на моральном духе армии не лучшим образом.
– Потешить? – хохотнула одна из походных шлюх, обвивая его сзади толстыми руками. Ойрек брезгливо, хотя и беззлобно шлёпнул её по красному запястью.
– Отвали, надоела. Всё надоело! Эй, Лукас, – вдруг, словно вспомнив что-то, оживился он. – А как там твой Балендорский Щенок? Выжил?
– Выжил, – отозвался Лукас. – Куда бы делся? Молодой, крепкий. Хотя приложил ты его знатно, два дня провалялся.
– Ну так! – ухмыльнулся Ойрек, довольно хрустнув суставами. – Рука у меня тяжела.
– Ой тяжела-а… – промурлыкала его женщина и завизжала, когда он от души хлопнул её по обширному заду. Рыцари снова загоготали.
– А ну, покажи-ка его! – потребовал Ойрек. – Хочу полюбоваться на свою работу.
– Да, впрямь, Лукас, покажи! – подхватило благородное собрание.
Лукас пожал плечами. Интерес был понятен: пленных войска герцогини почти не брали, за исключением высокопоставленных лиц, которых намеревались обменять на своих. Учитывая скорость и трудность переходов, никому не хотелось таскать за собой пленников, которые могут сбежать в любую минуту.