Дорот вернулся, неся туго набитый кожаный мешочек. Лукас поморщился.
– Ну я же сказал: не торопись! Я ещё не допил этот… проклятье, что ж всё время забываю! Кофе?..
– У моего многомудрого мессера превосходная память, – хихикнул Дорот. – Вот, извольте, здесь ровно три тысячи, золотыми орланами.
– И что мне теперь, хватать и уматывать? Не надейся. Сядь-ка со мной, тоже кофе выпей. Расскажешь заодно, как дела обстоят.
Дорот аккуратно положил мешочек на поднос, без пререканий уселся на пол, на толстый ковёр, у ног Лукаса. Тот неодобрительно хмыкнул.
– Милейший, ну что ты как в первый раз? Рядом садись.
– Как с вами сложно, мой прямолинейный мессер, – вздохнул тот, подчиняясь.
– С тобой временами тоже непросто, мой велеречивый друг. Как дела нынче идут?
– Да как же им идти, – сокрушённо ответил Дорот, наливая себе кофе. – Война…
– Стало быть, дела идут превосходно.
– Ничего-то от вас не утаишь! – ухмыльнулся тот. – Сами понимаете, каждый благородный сэйр жаждет отличиться, а для того нанимает лучших солдат, снаряжает их лучшими доспехами, покупает лучших лошадей…
– А на всё это берёт деньги у лучших ростовщиков, – кивнул Лукас. – Стало быть, беспокоиться за твоё дело и мой капитал мне покамест нечего.
– Воистину нечего, мой многомудрый мессер.
– Как будто ты мог сказать что-то другое, – вздохнул Лукас и снова отпил глоток волшебной горечи.
Повисло недолгое молчание. Дорот пожевал толстые губы, потом спросил:
– Надолго ли вы к нам на сей раз?
– Не знаю. Отдохнуть хочу немного. Да и дела кое-какие есть… – он умолк, осенённый внезапной мыслью. Потом небрежно произнёс: – Так, значит, говоришь, нынче все благородные мессеры у тебя денег занимают?
– Ну, все – не все, но истинное благородство способно распознать истинную честность и старание…
– И что, без оглядки на политические взгляды?
Взгляд Дорота стал настороженным. Лукас рассмеялся.
– Эх, старик, порой дивлюсь я на тебя – до седин дожил, а всё младенца корчишь! Если начнёшь сейчас заливать, что долг чести велит тебе помогать лишь милостью Единого законному монарху – придушу на месте. Чтоб неповадно было врать давним друзьям.
– Вы не хуже меня знаете особенности моего ремесла, мой великодушный мессер. Тут уж не до чести…
– Вот так получше, – добродушно кивнул Лукас. – Так что отвечай прямо и без обиняков: что ты знаешь о Марвине из Фостейна?