Шахрион нажал на неприметный камешек
в кладке, и картина отошла в сторону, открывая небольшой тайник, в
котором покоилось несколько книг. Император осторожно достал самую
верхнюю, пробежал пальцами по тусклому окладу из позеленевшей
бронзы, украшенному несколькими черными опалами. Гримуар этот
вместе с еще несколькими фолиантами пять лет назад принесли Первый
со Вторым… И Шахрион долго не осмеливался даже коснуться сокровища,
украденного из хранилища Ордена! Думал, получится как-нибудь
обойтись…
Не получилось.
Усевшись удобнее, он аккуратно открыл
книгу на первой странице и в очередной раз принялся вглядываться в
пожелтевшие пергаментные листы. Шахрион в очередной раз погрузился
в чтение мерзости, представлявшей собой смесь книги заклинаний с
дневником и собранием откровений бредящего умалишенного. Книга
принадлежала Безумному Императору, так сказать, идейному
вдохновителю Шахриона на проведение безответственного и кошмарного
ритуала, превратившего Стоградье в землю мертвецов, но даровавшего
императору сказочное могущество.
Первые страницы выглядели в целом
нормально и не представляли собой чего-нибудь особенно интересного,
но чем дальше, тем страшнее становились письмена. В какой-то момент
чернила изменили свой цвет на алый, строчки из ровных и четких,
будто ряды пикинёров в баталии, превратились в скачущих по ухабам
диких коней, логичные последовательные рассуждения уступили место
бреду: несистематизированному, нелогичному, перелетающему с одного
на другое.
И, тем не менее, Безумец, оставался
великим магом: странные записи перемежались описанием – четким,
детальным и крайне информативным – проведенных экспериментов,
разработанных заклинаний и подмеченных закономерностей. Казалось,
что в какие-то моменты безумие отступало, и далекий предок
Шахриона, вновь обретая возможность действовать и размышлять, как
здоровый человек, старался записать в дневник как можно больше.
Именно в этих островках разума посреди океана сумасшествия Шахрион
первоначально и искал ответы, потому как видел – Безумец терзался
своим недугом и прикладывал нечеловеческие усилия для того, чтобы
найти какой-нибудь выход из сложившейся ситуации. И с каждой новой
страницей – прожитым месяцем –записей вменяемого человека
становилось все меньше, а каракулей сумасшедшего – все больше.