Мальчик – достаточно взросло
выглядевший для своих лет – вел себя на удивление спокойно. Не
плакал, не причитал, он с ненавистью смотрел на дядю и не говорил
ни слова. В отличии от матери, которая рыдала взахлеб, пытаясь
вырваться из рук воинов.
Плохо, очень плохо.
- Знаешь парень, было бы лучше, если
бы ты вел себя, как она, - спокойно проговорил Ритон.
Мальчик ничего не ответил, лишь
насупился сильнее, а вот женщина все поняла.
- Нет, во имя Отца, нет, пожалуйста!
– закричала она, но Ритон не слушал.
Он уколол, быстро и точно. Кинжал
пробил грудь ребенка и вышел из спины. Удар в сердце убил мальчика
мгновенно.
«Легкая смерть — это единственная
милость, которую я могу тебе оказать, племянник», - подумал Ритон,
поднимаясь.
Он развернулся и, не обращая внимания
на бешеные вопли обезумевшей от горя матери, направился прочь. Он
лично закончил войну, длившуюся пять лет. Последние препятствия на
пути к венцу устранены.
- Мирол, ты знаешь, что делать, - не
оборачиваясь, проговорил Ритон.
- Знаю, - с горечью в голосе ответил
старый воин. – Не волнуйся.
- И не думал, - отозвался Ритон,
забираясь на коня.
Уже выезжая из замковых ворот,
венценосец – теперь именно венценосец - услышал булькающий хрип и
короткий стук тела, упавшего на землю. Краем глаза он заметил
эльфийку, которая все это время ожидала неподалеку. Позади нее все
также находились два закутанные в темно-зеленое фигуры. Что
остроухие обсуждали, Ритон не знал, но как только те заметили его,
мгновенно исчезли в близлежащих улочках, заваленных трупами,
оставив свою госпожу один на один с новым правителем
Исиринатии.
- Вы закончили ваше величество? –
спросила Найлиэна.
- Почти. Осталось лишь разослать
весть о моей победе, и, конечно же, возложить на голову венец.
- Когда?
- Полагаю, что через три-четыре
недели.
- Хорошо, тогда увидимся в
столице.
Произнеся это, эльфийка развернулась
и последовала за слугами. Наверное, Ритон мог бы задержать ее, если
бы захотел, но ему сейчас было все равно. Точно также не
интересовала и резня, все еще не утихшая в городе. Не трогало его
сердце и детоубийство. Лишь лицемеры охают, когда речь заходит о
том, чтобы прирезать пару детишек.
Ритон остановил коня и задрал голову
наверх, туда, где сквозь густые облака пробивались первые робкие
лучики нового дня.