К сожалению, маршал – превосходный
тактик и неплохой стратег – был начисто лишен понимания того, что
война есть лишь продолжение политики и, что более важно, экономики.
Он не осознавал, что миром правят деньги, а победа в любом
более-менее серьезном противостоянии куется не на поле брани, а в
золотых и серебряных шахтах, в мануфактурах и мастерских, на полях,
засеянных пшеницей, и лугах, по которым бродят стада овец.
«Он и не поймет. Никто из них не
поймет», - с легкой грустью подумал Шахрион, отпуская Иритиона. –
«Многие все еще живут прошлым. Они разбились на «истинных» – старых
– кольценосцев и «скороспелых» - новых владельцев колец. Они
интригуют, грызутся, думая, что знают все, и ведут себя как дети…
как глупые дети».
Головная боль усилилась, а вместе с
нею вновь вернулся мерзкий шепот и излишне ехидные напоминания.
Стиснув зубы, Шахрион приготовился слушать очередного
докладчика.
Этот вычурный и нудный ритуал - еще
одна возрожденная традиция, избежать которой не представлялось
возможности – длился, и длился, и длился. Один за другим
наместники, городские головы, жрецы, хозяева мануфактур, купцы и
ростовщики падали на одно колено, лебезили, признавались в вечной
верности и докладывали, докладывали, докладывали.
Запомнить все не смог бы ни один
человек, да этого и не требовалось – каждый доклад уже к вечеру
будет лежать на его столе, и ближайшие сутки Шахриону придется
потратить на личную проверку каждого документа. Все странные,
непонятные и неоднозначные будут переданы Тартионне, которая, в
свою очередь, направит их одному из своих многочисленных
неприметных клерков в мышиного цвета одежде. Серые, как их называли
за глаза, с каждым годом играли все большую и большую роль в
Империи, пугая людей куда сильнее, нежели даже некроманты или живые
мертвецы.
И опасаться их следовало! Во власти
этих людей, ответственных за обеспечение благосостояния Империи
Тьмы, было натравить вышеуказанных зомби и некромантов на наглецов,
осмелившихся утаивать налоги, плевать на распоряжения Черного
Властелина, интриговать и плести заговоры.
«Как же все изменилось… Как же мы все
изменились… Как же я изменил их всех» …
Наконец, настал черед Гартиана
говорить.
Кошмарный лич выступил вперед,
оглядел собравшихся – от его пронзительного взора люди
непроизвольно вздрагивали, а те, кто потрусливее даже подавались
назад, - и заговорил, не кланяясь: