Я со злостью выдохнул:
— Ничего! У него их не было ни
одного. Больше того, собрат...
Я едва удержал в себе лишние слова.
Ни к чему Рейке знать некоторые вещи. Да и злость моя... На кого
она направлена? Кто виноват в случившемся? Клатир? Я? Тёмный?
— Нам нужно поговорить.
Я обвёл вокруг нас круг, намекая,
что требуется его техника от лишних ушей.
Он кивнул.
Из его ладоней вырвалось сияние,
вновь, как и в лесу оградило нас. Клатир хмыкнул:
— Девочка обиделась.
Я не сразу понял:
— А?
Но взглянув на Рейку, сообразил, что
он, наверное, прав. Этот взгляд исподлобья, скрещённые на груди
руки. Один в один, как Дира под обрывом реки, когда она не хотела
понять, что я скрываю свою силу. Воспоминание о ней кольнуло болью,
напомнило, что я сегодня потерял гораздо больше. К Дире
добавилось...
Я вскинул голову, впиваясь взглядом
в Клатира:
— Что с твоим обещанием, Страж
Клатир? Ты нашёл моих родных?
Вздох Клатира сказал мне всё без
слов.
Я прошипел:
— Ты обещал прийти на помощь. Я ждал
твоей помощи, Страж Клатир. И что же вышло? Мои родные сгорели,
стоило этой твари убить себя.
Я швырнул в Клатира свитки цвета
пепла, выгоревшие, мёртвые.
Он поймал их, несколько мгновений
разглядывал, сжав губы так сильно, что они превратились в узкие
обескровленные полоски. Мотнул головой:
— Не верю. К чему было так долго
тащить их по лесам, когда таких же стариков и Закалок можно
отыскать и в Приюте.
Я огрызнулся:
— Не знаю. Может, ему нужны были
все, кого ему только могли достать. Здесь на них проверяли новые
алхимические зелья Возвышения.
Клатир снова немного помолчал, затем
протянул мне руку:
— Пошли.
— Куда?
— Осматривать тела. Я могу сделать
это и сам. Я видел твою мать и сестру. Но... — Клатир не отводил от
меня взгляда, когда говорил свои жестокие слова. — Я не знаю в
каком состоянии тела. Не знаю, поверишь ли ты мне, не решишь ли
взвалить на меня ещё и вину за укрывательство тел.
На миг я вспыхнул, вскинулся, но
взгляд Клатира по-прежнему давил. И совсем не силой идущего, а
всего лишь правдой. Не Клатир заставил Тёмного убить себя. А мой
несдержанный язык. Промолчи я о родных, может, он и не убил бы
себя. А там, может, и я бы сдержал удар цепа. Под, стянувшей лицо,
маской снова начала дёргаться щека.
Клатир ухватил меня за ладонь,
сияние вокруг нас потухло и он коротко бросил: