Я не понял о чём он:
— Текх-ныка?
Вот только прозвучавший хрип даже
сам с трудом разобрал. Клатир терпеливо объяснил:
— То, чем ты окружил чужую
стихию.
— Долхо. Мнохие тыщящи вдохов.
— Всё равно. Не рискуй. Не засыпай
пока, поддерживай её нитью силы непрерывно. Одна слабина и тьма
сожрёт твою стихию, отравит тело и выжжет средоточие.
Я проглотил ещё одно зелье и начал
лучше справляться с речью:
— Почему я не могу уничтожить
её?
— Потому что тот, кто отправил её в
тебя, знал, что делал. Тебе повезло, что ты научился поддерживать
такую сложную технику без использования обращения. Сколько в ней
узлов?
— Сто семьдесят.
Клатир хмыкнул:
— Вот видишь? Для Мастера ниже
шестой звезды это стало бы смертельным ударом. — невольно я кивнул
его словам. Всё верно, чтобы непрерывно вливать энергию в
Жемчужину, нужно было бы освоить сто семьдесят узлов как Мастер.
Мне до этого ещё далеко, но я нашёл другой путь. Клатир же
продолжал рассуждать. — У твоего врага оказалось очень высокое
сродство с этой стихией. Хотя двустихийники вообще очень редки, но
твой сущий талант.
Раздался изумлённый голос Рейки, о
которой я позабыл:
— Двустихийник? Второй брат говорил,
что во всём Поясе их не наберётся и десятка.
Клатир наконец вышел из-за спины,
позволив мне его увидеть. Всё в тех же белоснежных одеяниях. В этом
мрачном коридоре, пропитанном смрадом обгорелых тел, оно смотрелось
не к месту. Впрочем, не более не к месту, чем тогда на болотах, где
Чопа сожрала старейшину, а я в иле прикончил комтура Пратия. Клатир
же спокойно возразил:
— Больше, младшая. Многие скрывают
свои силы, не желая известности. Некоторые скрываются так хорошо,
что и мне о них неизвестно, — Клатир кивнул в сторону уходящего
вдаль коридора. — Как с этим. Огонь и тьма. О таком редком
сочетании я должен был бы слышать, но нет, — повернувшись ко мне,
он спросил: — Как его звали?
Я пожал плечами, с удивлением
обнаружив, как тяжело мне далось это движение. А ещё, что на мне
нет брони, она, разорванная на две части, лежала в стороне.
Плевать. Это ничто, в сравнении с пеплом на свитках. Поняв, что
Клатир смотрит на меня, ожидая ответа, я сказал:
— Его имени я не знаю. Сареф Тамим
называл его Тёмным, — пожав плечами, добавил. — Видимо, за
стихию.
В голове раздался голос Клатира:
«А что было в его контрактах?»