- Не перебивай старших, - шутливо прихлопнул папку, лежащую на
столе, Иван Пантелеевич. Вот, кстати, и дело твое. Хочешь глянуть?
Ну и правильно, многие знания - многие печали.
И последнее, по порядку, но не по значению. Тут некоторые
считают нас почти вурдалаками, в человечьем образе... Так вот.
Заруби на носу. Говорю один раз. Я, Иван Пантелеевич Семенов, ни
одного хорошего человека в расход не вывел. В этом я могу
поклясться хоть на партбилете, хоть на Библии.
Есть государство. Хорошее или плохое. Неважно, но оно - мое. И
есть его враги. Так есть, и так будет. И даже через пятьдесят лет,
и через сто. А Государство и справедливость несовместимы.
Но, поскольку в своем деле я лучший, то могу себе позволить
воевать с самыми матерыми врагами этого государства. И иметь такую
роскошь, как чистая совесть.
Павел тупо уставился на майора: - Да что вы, Иван Пантелеевич, -
наконец выдохнул он. - Какой из меня, даже не знаю, как сказать...
Я же летчик. Мне без неба...
- Значит, ты летчик? А я, что, по-твоему, контрразведчиком
родился? Может, я писателем стать хотел. И что? Мне теперь прийти в
тот кабинет и вот так сказать: - Я писатель, мне без книг
нельзя?..
- Знаешь, Паша, как сказал один, кстати, писатель с большой
буквы. Ты его, может быть, не читал, но не суть... Так вот, сказал
он, Паша: " ...Плохо не то, что человек смертен, плохо то, что он
внезапно смертен..."
- У нас приказы не обсуждаются. Или - или. Пойми, дурак, тебе
интересное дело предлагают, а он еще кочевряжится. Ну? А что
касается самолета, поверь, если пройдет все, будешь еще и взлетать,
и садиться. В хорошем смысле этого слова.
Говоров растерянно оглянулся: "Отказаться? А потом? В лагерь?
Но, судя по всему, лагерем тут не обойдется... А родители? Им потом
как? Сын - враг народа."
- Я согласен, - он выдавил это, словно приговор.
- Что-то мне говорит, ты не понял, - усмехнулся, враз растеряв
благодушие, майор. - Не ты согласен, а тебя согласились принять в
клуб. А в этот клуб пускают не каждого. И правило здесь одно -
служить на совесть. И за честь. Предателей у нас не было, и не
будет. Потому как не живут предатели долго. Вообще не живут.
- Я не пугаю. Теперь о деле. Подписок, там, расписок не берем.
Пустое. Работа у нас живая, с людьми опять же. Но ты, Павел, пока
еще не работник, так - стажер.