– Самуил Михайлович, – вмешался я в процесс наведения марафета,
– может, мне сюда ещё телевизор с проигрывателем пластинок
поставить.
– Где я тебе телевизор возьму? – психанул доктор. – А вот
проигрыватель – это идея. Лариска! – крикнул он медсестре. – Надень
новый, открахмаленный халат будешь сегодня здесь дежурить.
– Да что случилось-то? – попробовал я порасспросить доктора.
– Ай! – махнул он рукой и убежал на второй этаж.
К средине дня напряжение в госпитале достигло предела. Лариска
просто силой уломала меня лечь в кровать, пообещав взамен накормить
меня целой кастрюлей супа.
– Начальство высокое едет! Так что, прошу тебя, не
выпендривайся! – тараторила она. – Тебе-то что, через день выпишут!
А нам потом, если что не так, месяц расхлёбывать.
– Нервные все стали, – буркнул я и попытался уснуть. - Что я,
начальства никогда не видел?
Но поспать мне было не судьба. Далеко в коридоре я услышал топот
десятка ног, а также громкие веселые разговоры. Ну, что ж, весёлое
начальство лучше, чем без чувства юмора, если веселье конечно от
чистого сердца, без фиги в кармане. И тут дверь в мои временные
больничные покои с шумом распахнулась. Первым в палату влетел
доктор Самуил Михайлович, за ним – подвижный и лысоватый первый
секретарь ЦК КПСС Никита Хрущёв, которого сопровождали, кроме
охраны, Брежнев, Косыгин и Суслов. Я обратил внимание, что у
Лариски, державшей бесполезный журнал, нервно подрагивали
пальцы.
– Это – наша лучшая палата! – запел соловьём доктор. – Лучшая
наша медицинская сестра…
«И лучший наш больничный пациент», – мысленно продолжил я тираду
доктора.
Кстати, на Лариску как на женщину в самом соку, единственный из
всех сопровождающих первого секретаря среагировал Леонид Ильич
Брежнев. Косыгин и Суслов, наоборот, внимательно, взором учёных
естествоиспытателей, разглядывали меня. «А что будет, если ему
надавить на живот», – вопрошал их взгляд. Никита Сергеевич, между
тем, присел рядом с моей кроватью.
– Ну, здравствуй, – излучая оптимизм начал он. – Я смотрю, наша
советская медицина творит чудеса! Пока вражьи голоса там, на
западе, клевещут, что член сборной страны погиб, а он – вот! Жив,
здоров и упитан!
Хрущёв потрепал меня за щеку, как откормленного на убой
поросёнка.
– Может, в космос меня ещё хотите запустить? – пробурчал я.