– И что я могу с этим сделать?
Я смотрела, как он ведет надо мной рукой, тщательно стараясь не коснуться моей кожи.
– Не знаю. Все сидхе разные. У всех у нас разные способности. Разные вариации темы.
Он положил руку на шрам у меня на ребрах, сразу под левой грудью. Рубец болел, как артрит в холодную погоду, только холодно не было. Я отодвинула его руку от этой отметины. Она была четким отпечатком руки большей, чем рука Роана, более длинной, с более тонкими пальцами. Коричневого цвета и чуть приподнята над уровнем кожи. Шрам становился черным, когда кожа у меня светилась, будто свет не мог ее коснуться – слепого пятна.
– Откуда это? – спросил он.
– От дуэли.
Он снова попытался потрогать шрам, и я схватила его за руку, прижалась, заталкивая это янтарное сияние в свое белое. Ощущение было будто наши руки слились вместе, плоть раздается, распухает. Он отдернулся, потирая руку о грудь, но от этого масло размазалось по руке, и лучше не стало. Роан еще не понял, что это лишь первая проба того, что значит быть сидхе.
– У каждого сидхе есть рука силы. Некоторые умеют исцелять прикосновением. Некоторые умеют убивать. Та сидхе, с которой я дралась, приложила руку мне к ребрам. Она сломала мне ребра, разорвала мышцы и пыталась раздавить сердце – все это даже не пробив кожи.
– Ты проиграла дуэль, – сказал он.
– Я проиграла дуэль, но осталась жить, а для меня это всегда был достаточный выигрыш.
Роан нахмурился.
– Ты погрустнела. Я знаю, что тебе понравилось, откуда же такая мрачность?
Он провел пальцем по моему лицу, и на пути его прикосновения кожа засветилась ярче. Я отвернулась.
– Слишком поздно спасать тебя, Роан, но еще не поздно мне спасти себя.
Я почувствовала, что он лег рядом, и сдвинулась чуть-чуть, чтобы не соприкасаться с ним всей длиной тел. И посмотрела на него с расстояния в пару дюймов.
– От чего тебя спасать, Мерри?
– Не могу объяснить тебе причину, но я должна уехать. Не из этой квартиры – из города.
Он удивился:
– Зачем?
Я покачала головой:
– Если я тебе расскажу, ты окажешься еще в большей опасности, чем сейчас.
Он это принял и не стал расспрашивать дальше.
– Чем я могу тебе помочь?
Я улыбнулась, потом засмеялась.
– Я не могу ехать в машине, не говоря уже – в аэропорт, пока сияю как восходящая луна, а гламор я не могу ставить, пока не выдохнется масло.