И ничего.
Совершенно ничего.
– А если прочесть задом наперед? –
сходу придумывает он новый способ.
Да е-мое…
– Иас-а-дук едиа-ни-шомин-ан ав н
акох етишес… – теперь совсем без выражения и не особо внятно
принимается надрываться Потехин, тем не менее, стараясь в точности
произнести каждый звук.
Я вздыхаю и принимаюсь себя
успокаивать. Артур правильно делает. Раз ввязались, нужно
перепробовать все варианты и окончательно удостовериться, что не
сработало.
– …Оушам-ека о ном!
Мне уже откровенно жалко Потехина. На
этот раз чтение далось ему особенно трудно. Он весь мокрый. Пот
льется с лица ручьями.
И что в результате?
– Дзинь!
Огонь в керосиновых лампах сам по
себе стал разгораться. Не выдерживая возросшей температуры,
стеклянные колбы, защищавшие огонь от колебаний воздуха, с тонким
звуком принялись разбиваться.
Последняя колба разлетается, и
одновременно во всех лампах огонь разгорается еще сильнее. Более
того, пламя перекидывается на линии, нарисованные мелом на полу.
Оно бежит по ним, как будто их смазали чем-то горючим.
– Смотри! Началось! Получилось! –
радостно оживляется Артур.
Быстро пробежав по линиям
пентаграммы, огонь начал прыгать на символы и руны. Само же пламя
продолжает разгораться все сильнее и сильнее, поднявшись теперь
выше пояса.
Огонь начал нас поджаривать!
– Что-то пошло не так! Сваливаем! –
начав истерить, заорал Потехин и первым кинулся прорываться через
огонь к воротам.
Ему ладно, он с ногами, взял и
побежал, но мне-то в коляске требуется приложить усилия. Еще как
некстати загораются брюки на коленках, куда пролился керосин.
От шока и мигом взвинтившихся нервов
меня лихорадочно затрясло. Левая рука крутанула свое колесо, а
правая дефективная соскользнула. Из-за этого коляска резко
дернулась в бок и начала заваливаться. Я еле удержался, чтобы не
перевернуться. Вот только тяжелые ноги предательски соскочили с
подножки и потянули меня за собой.
Я смог уцепиться за коляску только
левой рукой, лишь когда очутился сидячим на полу. Тем временем
огонь укутал собой все вокруг и добрался до потолка.
Наверное, лишь из-за стремительности
происходящего и шока я еще не почувствовал боль от прикосновения
жара.
Понимая, что теперь самому не
выбраться, я что было сил закричал:
– А-а-а-а-а-ар-р-р!!!
Боль как будто ждала этого крика. Она
пронзила почти всего меня. Дико зажгло лицо, руки, тело. Лишь ноги
ничего не чувствовали. Они продолжали мертвым грузом находиться при
мне, не давая возможности вырваться из огненного плена.