Все, что ли? Пробил с трех
ударов?
Вихрь вокруг нас исчезает. От
Тарасова все еще исходит Свет. Одной рукой он пытается убрать с
горла мою руку, а второй хватается за пробитую селезенку. Его силы
на исходе. Чувствуется, еще немного, и он начнет оседать.
Сильнее сжимаю ему горло. Пальцы
чувствуют хруст хрящей. Для ускорения падения снова бью носком в ту
же коленную чашечку и в завершении на него наваливаюсь.
Все, Тарасов падает.
Теперь остается добить.
Прыгаю сверху и перехожу к орущей на
меня матом харе. Снова двоечки, и снова понимаю, что одной правой
получается нанести удар куда ощутимее. Вот только мешаются его
руки. Упасть он упал, но пока крепкий. До нокаута далеко.
Левой рукой упираюсь в горло, давлю
на него, заставляя кричащего Тарасова перейти на хрип. Он вынужден
переключиться на мою руку у горла. Мне ничего не мешает продолжить
долбить харю теперь с максимальной силой.
Уже нет смысла целиться в критические
места. Этот бой Тарасов проиграл. Я же хочу разукрасить его поярче.
Чтобы этот мудак потом подходил к зеркалу, смотрел на себя и
вспоминал обо мне и о том, что я сейчас с ним делаю. Как это делал
Андрей после каждой с ним драки. Как это делал я после каждой драки
с отморозками в интернате.
У меня хватало сил после каждого
унизительного проигрыша подняться.
А у него?
НА! НА! НА!..
А почему только правую часть? Левая
останется целой?
Да хер тебе!
На, сука!.. НА! НА! НА!..
– Андрей! Хватит! Ты его убьешь!
Исходящий от меня Свет исчезает. Я
возвращаюсь в обычное состояние. Крик Волгиной заставляет
остановиться. Лицо Тарасова в мясо. Это уже не лицо, разбитое
еб*ло.
Левой части досталось меньше. Вон,
только рассечена бровь. Даже кости почти невидно. Дисбаланс. Это
прискорбно.
После стольких израсходованных сил на
меня наваливается слабость. Устало поднимаюсь, смотрю на себя, на
Тарасова.
У меня руки по локоть в крови. Вокруг
Тарасова крови немного. Это плохо. Хочется видеть в разы больше.
Ну, теперь уже ладно. Уже остановился. Вся злость сошла на нет.
Смотрю по сторонам. Меня взяли в
большой круг. У всех на лицах запечатлен ужас. Волгина стоит
впереди остальных. Она не верит своим глазам.
Вызванный Тарасовым Ветер хорошо
постарался. Более чем в десяти метрах размел все, что ему попалось.
Валяются столики, стулья, разбитая посуда. Досталось и гостям. На
одежде висят ошметки или следы от соусов, салатов и остального, что
здесь подавали.