Орк выдержал пару минут медитации в круге, но непрекращающиеся
стоны, вздохи и вонь быстро его доконали. Поначалу он сорвался на
крик, требуя, чтобы чёртовы Местные заткнулись, но те, естественно,
не послушались, и тогда он лично заставил утихнуть каждого из
полусотни заражённых.
Гунгун бил голыми руками, выплёскивая накопившуюся злобу на
беззащитных Местных. Возможно, он даже смог бы остановиться, но
заражённые продолжали издавать раздражающие звуки: стоны, сиплые
мольбы и булькающие хрипы ужаса, усиленные вонью. Орк прекратил
лишь когда лазарет погрузился в мёртвую тишину, полсотни Местных
затихли навсегда.
Подвал превратился в залитый кровью забой. Там, где не
справлялись руки, Гунгун пускал в ход ритуальный нож. Говорят, что
первым после орка сюда спустился бывший глава Стальных, но тут же
вышел из игры, да так удачно, что под впечатлением от увиденного
успел заблевать собственную капсулу.
Эти воспоминания вызывали на лице Гунгуна особенно живую улыбку
– сам орк чувствовал себя здесь вполне сносно, в отличие от
остальных. Чем не демонстрация собственной силы?
В тот день он наконец-то закрыл считавшийся невыполнимым без
богов квест – вопреки логике, Система проигнорировала убийство
горожан. Далеко не все Местные в Торгурии оценили подобный подход,
но хватало и тех, кому надоело жить с источником заразы под боком.
Город раскололся на два лагеря, причём Местных, недовольных
Стальными, тут же поддержали пришлые игроки, но на что бы они ни
рассчитывали, их планы оказались пшиком.
По окончанию кровавой бойни в подвале открылся крохотный разлом
между Теллурой и иным планом реальности, и по ту сторону нашёлся
тот, кто по достоинству оценил… труды орка.
- Сегодня, – низкий голос раздался из глубины кучи гниющих
трупов, – сегодня ты откроешь для меня врата и переродишься, обретя
истинную силу демона!
В тот день Гунгун получил силу и знания.
***
Давить дальше на Скара, так звали
скавена, я не стал, а напротив выполнил его просьбу. Призвав в
свидетели высшие силы, я дал тому клятву, что отпущу его подругу в
обмен на сотрудничество. Смерть откликнулась легко и непринуждённо,
попросту засвидетельствовав мои слова, а вот её сестра –
Создательница, оказалась менее сговорчивой. Мало того, что виски
заломило от боли, легко пробившейся сквозь защиту Иллании, так ещё
и условия клятвы изменились. Теперь я мог спрашивать пленника о чём
угодно, но тот имел право отмолчаться, если посчитает, что ответ
будет угрожать подземному городу или его спутнице.