А вот единственной девушкой,
которой Моська в любви пока еще не признался, осталась Сонечка
Пришвина. Молодой человек признавался сам себе, что побаивается
этой девушки с твердым характером, вполне возможно, он осознавал,
что за признанием в любви мгновенно последует предложение, и на
этот раз не открутишься. Поэтому в присутствии Сонечки все
романтика Моисея Гурфинкеля шла на убыль, он становился редкостной
паинькой, а всю свою нерастраченную энергию переносил на
репризы.
Сегодня они договорились
встретиться на набережной, а уже оттуда вся их неразлучный квартет,
подобрав по дороге еще пару-тройку знакомых, отправился на
аэродром. Ребекка таки успела в школу, застав там директора и
завхоза, которые в гордом одиночестве занимались хозяйственными
делами, каждый своим. Никаких особых планов у них на нее сегодня не
было, и Ривка направилась в сторону набережной. Это место по праву
считалась самым красивым в городе.
Тенистые деревья, высокий берег
Днестра, прекрасный вид, открывавшийся на ТОТ берег, холмы,
теснившиеся к излучине реки, паромная переправа рядом с местом
массовых гуляний. Напротив был разбит небольшой зеленый сквер, в
котором располагались несколько памятников, в том числе и могила
коммунистов, погибших в борьбе с местными кулаками. Моська не раз
говорил, что его отец должен был лежать в этой могиле рядом с
Селянином и другими борцами за советскую власть, да вот, пуля
прошла чуть-чуть не так, совсем рядом с сердцем.
Ребекке больше всего нравились
раскидистые плакучие ивы, посаженные в парке. Они давали прохладу в
жаркие дни. Часто под их тенью встречались влюбленные парочки. Как
раз под такой ивой они втроем и собрались.
Она, как всегда, не опоздала,
последним, в согласии с традицией, пришел Валик Куняев. В их
дружной четверке, Валик был тем, кто всегда чуть-чуть опаздывает.
Пусть на две-три минуты, но обязательно!Вот и сейчас, они дружно наблюдали, как из
переулка напротив, стремительным шагом появился Валентин
Опаздывающий. Он старался прийти вовремя или даже на пару минут
раньше, но что-то постоянно мешало ему быть вовремя.
Валентин Викторович Куняев был из
простой рабочей семьи. Отец его трудился на заводе, который теперь
стал машиностроительным, и получил имя Сергея Мироновича Кирова.
Виктор Куняев пользовался на заводе авторитетом за умелые руки и
взвешенность суждений. Будучи беспартийным, линию партии
поддерживал. К его мнению на заводе прислушивались не только
рабочие, но и руководство. Валик во многом пошел в отца – такой же
крепкий, приземистый, с мощным костяком и грубыми, высеченными из
камня, чертами лица он был воплощением силы. Парень не выдался
ростом, не удался лицом, да и разговорный жанр не был его истинным
призванием. Он был грубо вырезанным из цельной скалы глыбой, какую
и надо закладывать в основание здания. Внешне, как уже говорилось,
Валентин был полной противоположностью Моськи. Резкие грубые черты
лица против тонких линий, почти что ослепительно белые мягкие
прямые волосы против черных, как смоль, жестких Моськиных
кучеряшек, голубой цвет глаз против темно-коричневого, почти
черного взгляда вечно ироничного Моськи. Молчаливый, спокойный,
уверенный в себе характер против вечно сомневающейся, быстрой и
слишком говорливой натуры. Как говорится у классика «огонь и холод,
лед и пламень»? И, тем не менее, они очень быстро сошлись, и стали
закадычными друзьями. Валик втянул Моську в занятия боксом, а
Моисей Гурфинкель привлек нового друга в созданную «Синюю блузу». А
очень скоро у Валентина Куняева появилась еще одна, более
серьезная, причина принимать участие в «Синей блузе».