В третий раз мелодия полилась иначе, быстрее и энергичнее, чем в
первые два, из-за этого поспевать за ней было труднее. Кате начало
не хватать дыхания, и все слова слились в одно, превращая
заклинание в странную и жуткую скороговорку:
— Давайдавайпотихонькуиграйиграйпомаленьку...
Когда музыка, наконец, перестала звучать, Катя по инерции еще
продолжала говорить:
- ...ктонастю погубил, - заключила она и только потом сделала
жадный глубокий вдох.
А уже после этого с облегчением сказала Лехе:
— Все, радуйся! Жива твоя Настя. А я-то уж начала бояться, что
это смерть мешает нам ее найти.
Леха, казалось, не слышал Катиных слов или не понял — не сказал
ничего, только бросил дудочку на стол и теперь глядел на нее так,
будто с удовольствием разломал бы, а обломки растер в пыль. Катя
быстро подобрала тоненькую коричневую трубочку, аккуратно вложила в
футляр и взмахом платка отправила в тайник на антресоли, где
диковинка хранилась десятилетиями, и, хотелось надеяться, долго еще
будет храниться.
Леха мрачно смотрел на то место на столе, где недавно лежала
дудочка.
— Извини, — с искренним сожалением сказала ему Катя. — Не могла
предупредить заранее. Тот, кто играет на дудочке, не должен знать,
для чего она.
Ответом ей стал недоверчивый взгляд. Неудивительно. Законы
волшебства были своеобразны и прихотливы, мало какой премудрый мог
похвастаться, что по-настоящему понимает их все, и при этом не
соврать. Но для тех, кого волшебство окружало всю жизнь, странности
в конце концов становились привычными. А Леха всего три часа назад
не знал о волшебстве вообще ничего.
Конечно, держался сейчас он неплохо, и о его неосведомленности
легко было забыть. Но три часа – это очень мало, и уж точно
гораздо, гораздо меньше, чем вся жизнь. Катя с запоздалым
беспокойством подумала, что, если очередной опыт окончательно
отпугнет его от волшебства и премудрых, это может стать проблемой,
если они с Настей все же помирятся.
— Что это вообще за мерзость? — спросил после долгого молчания
Леха. — Теперь-то можешь объяснить по-человечески?
— Дудочка из тростника, выросшего на могиле предательски
убитого, — ответила Катя. — Редкая вещь. Она помогает…
— И кого убили? — перебил Леха, помрачнев еще больше.
— Что? — не поняла Катя, но уже через секунду до нее дошло, и
она пожала плечами. — Этой дудочке лет сто пятьдесят, если не
двести, я даже не помню, кто из моих многочисленных премудрых
предков добавил ее к нашей семейной коллекции. Но точно могу
сказать, что тогда виновный был обнаружен и понес заслуженное
наказание, иначе дудочка бы треснула и не играла больше. А так она
до сих пор цела и способна разоблачать другие злодейства. Если бы
Настя умерла, мы бы сейчас уже знали, и кто убийца, и как все
произошло. А раз дудочка ничего не сказала, значит, Настя жива. Мы
будем дальше ее искать и найдем.