Он все еще смотрел на Катю пристально, но уже не так
напряженно.
— Только что был первый раз в жизни, — ответила она. — А многим
премудрым вообще везет, и они никогда не встречают ничего
подобного.
— А что это? — снова спросил Леха. — Или кто?
По лицу было ясно, что он предпочел бы считать этот жуткий смерч
просто до сих пор не известным ему явлением природы, но успел
увидеть и заметить слишком много, чтобы на самом деле верить в
это.
— Кощей, — выдала Катя самое короткое объяснение, которое могла
придумать.
Одна мысль о долгом обстоятельном рассказе заставляла голову
наливаться такой тяжестью, что трудно становилось держать ее
прямо.
На этот раз закашлялся Леха, поперхнувшись какими-то рвавшимися
наружу словами. Потом возмущенно воскликнул:
— Ну ты нашла время для шуток!
— Да я не шучу, — заверила его Катя и со вздохом все-таки
принялась объяснять подробно: — Это худ — злой дух, который в самом
деле больше всего похож на сказочного Кощея Бессмертного. Его
нельзя убить, потому что он не живой и никогда не был живым.
Известно, что худы — отголоски душ, которые остаются, когда очень
злые и жестокие люди умирают, так и не раскаявшись в своих черных
делах. Не сами души, именно отголоски, потому что все души, какими
бы они ни были, после смерти покидают этот мир, и об их дальнейшем
пути премудрым известно не больше, чем остальным.
Катя сделала паузу, давая себе возможность передохнуть, а Лехе,
если он пожелает, еще раз возмутиться, теперь уже тем, насколько
несведущими бывают премудрые в по-настоящему важных вопросах. Леха
этим шансом не воспользовался — просто промолчал, ожидая
продолжения рассказа.
— Души уходят, — повторила Катя. — А вот худы носятся по свету,
понемногу пьют из людей жизненную силу, подталкивают их к унынию и
отчаянию. Сами по себе они мало кому способны всерьез навредить и
со временем, как правило, становятся слабее и развеиваются без
следа. Но если худ найдет кого-нибудь, уже ослабленного долгим
горем или несчастьями, и тоской сведет его в могилу, то станет
намного сильнее. Тогда он может поселиться на одном месте и извести
гораздо больше жертв. Например, всех жителей дома или всех, кто
оказывается в каком-то определенном месте в лесу. Таких оседлых
худов премудрые изгоняют, превращают опять в странствующих и
относительно безопасных. Но если премудрый и сам зачерствел душой,
он способен не изгнать худа, а подчинить его себе и с помощью
особых ритуалов сделать еще сильнее, наделить материальным
воплощением и неким подобием жизни, чтобы худ мог ловить живых
людей, теперь уже не всяких, а только премудрых, и выпивать их
волшебную силу. Причем часть силы идет самому худу и разжигает в
нем все большую жадность, заставляя продолжать охотиться, а часть —
его хозяину. Но это почти сказки даже среди премудрых. Никто в
здравом уме не станет связываться с худом, хотя бы потому, что он
может вырваться из-под контроля, напасть на своего хозяина и его же
самого выпить досуха.