– Не сопротивляйся, душенька, – шепнула Номи, которую нынче взяли с собой на прогулку. – Усядемся, а потом и ясно станет.
Я только кивнула и позволила матери увести себя. Как и сказала кормилица, миссис Ревиль усадила меня за столик, сделала заказ, и, велев медведице следить, унеслась в дамскую комнату припудрить носик.
– Пора, душа моя. – Кормилица огляделась по сторонам. – Беги, солнце мое ненаглядное. И пусть Живая Мать поможет тебе, куда бы ты ни ушла.
Она поцеловала меня в лоб, а потом подтолкнула к выходу.
– Беги, малышка. Богиня не будет ждать!
Я побежала на улицу, но на полпути остановилась, развернулась и понеслась обратно.
– Номи, прости, родная, – целовала я морщинистое лицо. – Я никогда тебя не забуду!
– Знаю, душенька, – смахнула слезы медведица. – А теперь беги немедля.
Я бежала изо всех сил. Казалось, что не поспеши сейчас, старый шакал обязательно меня схватит и утащит в свой мрачный замок. Остановилась только возле самого салона. Замерла на мгновение, а потом толкнула дверь, мысленно прося у Живой Матери благословения.
– Доброго дня, – прозвучал журчащий женский голос. – Добро пожаловать в салон Лолы Лазайри. Я помогу найти вам истинную любовь.
– Приветствую, – проговорила я. – Как я рада попасть к вам! Вы даже не представляете!
Я закрыла за собой дверь и только сейчас ощутила себя в безопасности, словно и не существовал никогда ужасный Милье Вантес.
– Я рада принять вас…
– Мари. Мари Ревиль.
Проговорив свое имя, я, наконец, сумела осмотреться. Чудное место, непривычные сочетания цветов: бордо стен, черные стены и ковер. Круглый стол из темного дерева стоял слева от двери, рядом находились два кресла, обитые красноватой тканью. Аромат цветов витал в зале. Света было мало, светильники заменяли множество свечей. Впрочем, хозяйку салона, смотревшую на меня с нескрываемой жалостью, я сумела рассмотреть.
Красивая, но не такой красотой, к какой я привыкла. Если женщины оборотней имели в большинстве своем яркие, сочные, резкие черты лица, плотные тела, то девушка, напротив, походила на сказочную нимфу. Высокая, но тоненькая, будто тростинка. Светловолосая, голубоглазая, с маленьким носиком и пухлым ротиком-бантиком. Да и одета она была непривычно: коротенькая, едва скрывавшая колени юбка, сверху – то ли нижняя рубашка, то ли очень короткая рубаха сочного синего цвета.