Дальше я упирался в тупик: у меня есть масса запчастей с двух
самолетов, но практического применения им пока не видел. Мелькнула
идея сделать повозку, благо имелось шасси, но Тиландер отговорил.
Вместо этого он сделал обычную одноосную тачку с деревянным
колесом. Тачка стала востребованной и вскоре их стало около
десятка. Проблему быстрой изнашиваемости колеса решил Лайтфут, обив
колесо железной полосой. Ось тачки вначале смазывали жиром, но тот
быстро густел и заканчивался. Мазут, остававшийся после перегонки
нефти в керосин, загустили гашенной известью, получилось что-то
похожее на солидол. Теперь тачки не скрипели, и смазывать
приходилось реже.
Устричная отмель Кипруса исправно снабжала моллюсками, рыбаки
заваливали городок рыбой, и постепенно акцент в еде сместился в
сторону морепродуктов. Стада коз и овец росли с угрожающей
быстротой, пришлось пастухов вместе с их подопечными отогнать
подальше от Кипруса, построив им хижину для ночлега. В Плаже и
Кипрусе созданы прядильные мастерские, где работали переселенные с
Ондона работники. Туники однотонного цвета все чаще появлялись на
Русах, постепенно вытесняя шкуры и одежду из травы.
С одной стороны, жизнь вошла в размеренную колею, голод никому
не грозил, и кроманьонцы с Африки практически перестали мигрировать
на северо-запад. С другой стороны, я понимал, что все это временно
и зиждется на моем авторитете. Мне катастрофически не хватало с
десяток людей из моего времени, чтобы упорядочить наши знания и
заняться архивизацией. При всех своих достоинствах, оба американца
все же люди со средним образованием. Их умелые руки и практические
навыки не могли заменить знания, необходимые для передачи
потомкам.
От размышлений отвлек Бер, принесший мне покушать. Я не заметил,
как уйдя в воспоминания, забыл про еду. Солнце уже село, с моря
повеяло теплым воздухом. Нагревшаяся за день вода начинала отдавать
тепло.
— Бер, сколько воинов осталось в Кипрусе?
— Двадцать, и командир там Гор, он все правильно сделает, — мой
приемный сын понимал меня с полуслова. Довольное урчание
раздавалось в паре метров — это Санчо расправлялся со своей едой.
Есть мне не хотелось, съел пару кусков, чтобы не обидеть Бера.
Санчо, закончив со своей порцией, подобрался ко мне словно
хищник.
— Кушай, Санчо, — протянул ему медное блюдо с кусками солонины,
мгновенно исчезавшими в бездонном желудке неандертальца. Громко
рыгнув, он устроился поудобнее и через пару минут захрапел. Бер,
видя, что я не настроен говорить, отсел в сторонку. Опустилась
ночь, спать в каюте было выше моих сил, духота стояла неимоверная.
Расстелив шкуру, растянулся на палубе, благо волнение стихло, и
«Стрела» шла без качки. Несколько раз сквозь сон слышал, как
отбивают склянки, Тиландер трепетно относился к соблюдению морских
законов. Горе тому матросу, назвавшему швартов канатом или ванты —
тросом. Весь раскрасневшись, американец полчаса минимум распекал
провинившегося, заново вдалбливая морские термины в дикарские
головы.