Бер с несколькими воинами набрал полные рюкзаки яиц, мы их
съели, зажарив в медном блюде на небольшом костре, разожжённом из
сухих водорослей. Конечно, судить о пригодности острова по одному
месту нельзя, но тот же Кипр и Родос выглядели совсем
по-другому.
— Отплываем, — по моей команде люди засуетились, доедая
импровизированную яичницу.
— Тоскливо здесь, — поделился своими наблюдениями Тиландер,
запивая водой еду.
— Это острова вулканического происхождения, видимо поэтому пока
здесь мало флоры и фауны, — это единственное объяснение, что
приходило мне в голову.
«Стрела» миновала проход между островами, ширина пролива не
превышала километра, и вышла в открытое море.
— Курс? — уточнил Тиландер, хотя его мы уже обговаривали. В свое
время я мечтал на Лазурный берег Франции. В той жизни этого сделать
не удалось, но в этом мире вся планета практически принадлежала
мне.
— Ориентир на Марсель, Герман.
— Хорошо, только ты неправильно назвал город, — в глазах
американца плясали огоньки.
— Марсель, как его еще называть? — я искренне удивился.
— Предлагаю его называть Макселем, в честь того, кто по праву
главный на планете, — Тиландер не шутил, его лицо оставалось
серьезным.
— А Париж мы назовём Германиком? — вернул я шпильку.
— Зачем? В честь меня и так названа целая страна в старом мире —
Германия.
— А ты изменился, Герман. Помню, ты был немногословным, даже
немного замкнутым, когда попал сюда. А сейчас шутишь, подкалываешь,
матросов гоняешь матами. Я столько ругательств на русском не знаю,
сколько ты.
— Я их модифицирую, Макс, — американец реально развеселился, — в
русском языке любое слово можно сделать матерным, если есть
желание.
— А в английском нет?
— А что в английском? — Тиландер пожал плечами, — одно
знаменитое «fuck». То ли дело в русском: только член можно назвать
двадцатью способами, а вагину так вообще сотней слов.
— Да, Герман, ты походу больше русский, чем я, — весело
отозвался на его философские размышления.
— Не русский, Макс, а Рус. Русские, американцы, французы, арабы
остались в той Земле, откуда мы родом. А здесь есть всего три
нации: Русы, кроманьонцы и неандертальцы.
— Ты забыл карликов, — Бер, внимательно слушая наш диалог,
ввернул фразу.
— Карлики — неандертальцы, — невозмутимо парировал
американец.
— А почему не кроманьонцы, — мне стало любопытно, как он
выкрутится.