— Санчо, след, — мысленно показал картину, как по лесу волокут
девушку черные дикари. А почему черные? Да просто привык, что
кроманьонцы черные, потому и передал такой образ. Подоспел
задыхающийся Александров:
— Макс, родной, спаси ее. Если у них появится минут двадцать на
забаву, Сед умрет.
Меня словно обухом по голове ударили, мгновенно вспомнил смерть
Ики, именно так поняв ученого.
— Вперед, — ринулся в чащу с шумом носорога, продирающегося
через кусты, меня обогнал Санчо, сразу определивший верное
направление. Его широкие ноздри яростно раздувались: он идет по
запаху, догадался я. Если Санчо смог уловить чужой запах, то
никакая охотничья собака не сравнится с ним.
Наш отряд растянулся: Санчо, я и Бер со спецназовцами вырвались
вперед, крики следовавших за нами постепенно слабели. Лес в этом
месте преимущественно лиственный, густых порослей мало, бурелом
практически не встречается. Мы бежали минут двадцать, легкие
горели, я чувствовал, что ноги слабеют, а сердце колотится, словно
собирается выпрыгнуть из грудной клетки.
Санчо остановился так внезапно, что я чуть не расквасил себе
нос, влетев ему в спину.
— Га (опасность, они рядом), — неандерталец протянул руку вслед
солнцу, склоняющемуся к закату. Лес в этом месте поредел и
просматривался почти на сотню метров. Старясь не шуметь, мы
скользили вслед за Санчо, идущим неслышно, словно тигр на охоте.
Обычно грузный и неповоротливый неандерталец на охоте или во время
разведки становился бесшумным. Дойдя до линии густых кустов, Санчо
остановился: даже я слышал монотонные человеческие крики. Сразу за
кустами начинался обрыв, высунувшись, увидел, что около двадцати
почти обнаженных фигур кружат в хороводе, хлопая в ладони и
подпрыгивая.
Внутри человеческого хоровода на ковре из листьев и травы на
спине лежала Сед. Девушка, вероятно, была без сознания, потому что
лежала неподвижно. Высота обрыва примерно метров двадцать, сам
склон не отвесный, но градусам к восьмидесяти приближается точно.
Спускаясь по такому легко можно сломать себе шею. Более пологий
спуск начинался метрах в ста с правой стороны, я уже высовывал
голову из кустов, когда крики оборвались, и хоровод остановился и
распался, и один из танцующих, а это определенно неандертальцы,
сдернул с себя набедренный кусок шкуры, демонстрируя готовность.