- Зарежет же, придурок. Стоять, б…ь!
Стоять, Ильгиз! – рявкнул Ринат и рванул со всей дури к месту
поединка. – Стой, дурак! Оставь его!
Несся, как ветер, а в голове билось
лишь одно: «зарежет будущего национального героя Кавказа, а повесят
все на меня». Мелькала мысль и про другое. Хорошо бы такого на свою
сторону перетянуть. Ведь в реальной истории он воевал под началом
имама Шамиля и буквально боготворил его. Значит, все можно вернуть
взад.
- Стой! Да, стой, тебе говорят! –
коршуном он налетел на сидевшего на корточках Ильгиза и пинком
отправил его на землю. – Отойди!
Так и не выпустив из рук кинжал,
Ильгиз сидел на заднице и, выпучив глаза от удивления, таращился на
своего имама. Ринат же начал быстро тормошить лежавшего Байсангура,
осматривая его раны.
-…Так… Что тут у нас? Резанная рана,
вроде, - задрал полу черкески и сразу же наткнулся на окровавленную
ткань. – Мать твою! Кровищи-то сколько! Артерию вскрыл, рубака
хренов! Ремень давай! Ремень! Быстро! Кровь остановить надо!
Ничего не понимающий, Ильгиз стянул
ремень ибросил его Ринату. Тот схватил на лету тяжелый кожаный шнур
и мигом перехватил бедро горца.
- Ты, смотри, дуба не дай, -
ухмыльнулся он, когда встретился взглядом с Байсангуром. – Или уже
к райским гуриям собрался? Не торопись. Нам еще Кавказ строить.
Слабых защищать, гордых смирять…, - горец шевелил губами, что-то
явно хотел сказать, но сил не было. – Молчи, молчи. На ноги тебя
поставим, тогда и поговорим.
Ринат свистнул своих людей и показал
на Байсангура рукой. Мол, тащите его в обоз.
Только потерявшего сознание горца
положили на импровизированные носилки, со стороны крепости тут же
донесся негодующий вопль. Громкий, яростный, обещающий все десять
казней египетских разом. Видимо, о плохом, о страшном они подумали,
когда их поединщика стали с поля уносить. Может решили, что его,
раненного, пытать будут. Кто знает, что могло им в голову
прийти?
- Вот же, б…ь! – вырвалось у
Рината.
Ворота крепости вдруг настежь
распахнулись, и оттуда широким потоком «полилась» конница. Десяток
за десятком, десяток за десятком, во весь опор неслись всадники,
размахивая ружья и шашками. Развивались черкески, кривились
рты.
- Атака! Атака! – заорал вне себя
Ринат, «стартанувший» в сторону лагеря. – В ружье, сукины дети!
Огонь! Огонь!