Седовласая дама мило улыбнулась.
— Пустяки, ваша светлость. Всякий
раз, когда сюда заходят молодые люди, это как живительный бальзам
на душу. Очень приятно видеть, что молодое поколение все еще
интересуется чтением.
Я снова улыбнулся.
— Ну, в моем положении без этого
никуда.
Распрощавшись, я вышел в холодный
осенний вечер. Дождь, хвала небесам, прекратился. И славно - пальто
едва успело просохнуть после прогулки от Вознесенского до
библиотеки. Вдохнув свежего воздуха с речными запахами, я медленно
направился в сторону особняка Матильды.
Но едва успел завернуть за угол
здания, как что-то резко заставило меня остановиться. Внутренняя
чуйка вздыбилась, по рукам пробежали белые искры - так родовая сила
предупреждала об опасности, пытаясь поставить “Берегиню” на защиту.
Я остановился. Огляделся по сторонам.
Вроде ничего. Только спешащие домой
прохожие, автомобили и троллейбусы… Группка гимназистов в форме,
перебегавшая дорогу в неположенном месте. Что же такое?
Что? Что должно произойти?
И в этот момент позади меня, прямо
около дверей библиотеки кто-то сдавленно закричал.
Не успев перейти дорогу, я резко
развернулся, едва не сбив случайного прохожего.
— Куда прешь?! — рявкнул на меня
хмурый мужик, но, заметив графский герб, мгновенно изменился в
лице. — Ой… Ваше… Благородие. Простите, сударь… нижайше молю…
У меня не было времени на
разбирательства с бедолагой. Я молча кивнул и помчался обратно к
библиотеке.
Как назло половина фонарей не
работала, и особенно удивительно было то, что погасли все огни
именно вдоль фасада библиотеки. Совпадение? Не думаю…
“Берегиня” вспыхнула сама по себе,
рискуя меня выдать. Усилием воли я погасил заклинание и прижался к
стене. Какое-то движение возле входа. Несколько темных силуэтов
тащили что-то - или кого-то - к темному неприметному фургону без
окон. До меня донеслись звуки возни, сдавленные стоны.
Все так же прижимаясь к стене, я
скользнул ближе. Правая рука зачесалась от сконцентрированной
энергии - “Колобок” был готов сорваться с пальцев в любой момент.
Черт, надо научиться серьезнее контролировать свои способности.
Иначе однажды точно попаду из-за этого в переделку…
— Отпустите, изверги! — возмущенно
пробасили из фургона, и я узнал голос. Андрюшин.
В следующий момент он попытался
вырваться, выронил старый дипломат, и тот раскрылся от удара о
брусчатку. Из него посыпались листы бумаги, ручки, еще какие-то
вещи, и я заметил ту самую толстую тетрадь, в которой вел записи
журналист.