Снова разворот. Прямо в воздухе поперек Диминого курса вдруг
протянулась череда тонких дымных хвостов, развернулась веером, он
ощутил легкий толчок откуда-то сзади, а потом прямо перед ним с
басовитым гудением пронесся еще один аламейский биплан: увлекшись
погоней, Дима совершенно упустил из виду другой вражеский самолет,
бросившийся наперехват. Горизонт наклонился в одну сторону, в
другую, Дима попытался выровнять потерявшую устойчивость машину, но
слушаться рулей она отказывалась наотрез. Похоже, аламеец зацепил
пулеметной очередью флапероны или приводные тяги, сделав аэроплан
практически неуправляемым. Хорошо хоть летит почти ровно, с
небольшим креном вправо, да и ветер на этой высоте не настолько
силен, чтобы внезапным порывом опрокинуть машину.
Где он там? Ага, вон, отворачивает в сторону с прицелом на
второй заход. Заметил, гад, что попал с первой попытки, значит,
завершив маневр, атакует сзади и сверху, чтобы добить. Иными
словами, у Димы на все про все осталось не больше минуты.
Так, а что у нас с рулем направления? Педалей «этажерка»
слушается, но вяло, неохотно, при каждом движении ногами ветер
шипит в плоскостях рассерженной змеей. Рычаг управления двигателем
нужно взять немного на себя, чтобы скинуть обороты. Еще чуть-чуть.
Нет, теперь много, свалимся.
Пульс отстукивает в висках барабанную дробь, от нахлынувшего
адреналина темнеет в глазах. Чуть помедлив, «Хорнер» опустил нос и
по пологой траектории заскользил к земле. Скорость понемногу
растет, это плохо, но сбросить ее уже не получится, никаких
интерцепторов – воздушных тормозов, как на больших реактивных
лайнерах, тут нет. Внизу мелькают островерхие крыши окраин
Ахтыбаха, вот они сменились одноэтажными домиками совсем уж
сельского вида с примыкающими к ним сараями явно
сельскохозяйственного назначения, дальше, за заборами, колышутся
стеною дымы аламейских позиций. Дима падал прямо в тыл врагу.
Взгляд за спину: преследующий его биплан уже развернулся, занял
параллельный курс и готовится открыть огонь. Дима снова немного
прибрал обороты: «Хорнер» клюнул носом, провалился вниз, а потом,
ударившись колесами о крышу попавшейся на пути хибары, перевернулся
вверх тормашками, с треском ломая крылья. Дима зажмурился, втянув
голову в плечи: брызнули острые щепы, полетели поднятые винтом
комья земли, от адского грохота заложило уши. А потом наступила
тишина, только аламейский самолет с басовитым низким гудением
пронесся где-то совсем рядом.