Снова головокружительный подъем вверх и отворот в сторону: самый
верный способ настигнуть врага на маломощном и медлительном
«Хорнере» – забраться повыше и атаковать сверху. Вон он, маячит
впереди черной точкой, пока еще далеко, но это пока. Обороты на
максимум, капот – вниз. Двигатель, конечно, перегреется, но в
течение короткого времени он выдержит и такой режим, а дольше его
мучить и не нужно.
Аламейский биплан задергался, вильнул, меняя курс, – пилот,
похоже, почувствовал приближение противника, старающегося сесть ему
на хвост, однако деваться уже было некуда. Оказавшись позади и
выше, Дима нажал на гашетку, и пулемет выплюнул короткую очередь в
направлении приближающейся цели. Небольшое движение рулем
направления с поправкой на ветер – и он выстрелил еще раз. Кажется,
от вражеского самолета отделилось несколько некрупных обломков, но
на его управляемость это вроде бы никак не повлияло: биплан заложил
крутой вираж с креном вправо и как ни в чем не бывало перешел в
набор высоты. Дима был уже готов к такому маневру: используя
набранный во время снижения запас скорости, он поднял нос триплана
и с небольшим упреждением снова открыл огонь. Одна пристрелочная
очередь, корректировка курса, две на поражение. Попал? Похоже на
то. Откуда-то сбоку налетел внезапный порыв ветра, легкий аэроплан
качнуло. Дима поймал его обратным движением ручки, но цель уже ушла
из зоны прямой видимости.
Любопытно, но он не испытывал сейчас практически никаких эмоций.
Там, в обтянутой перкалью кабине вражеского самолета, тоже сидит
живой человек, нервно оглядывается по сторонам, пытаясь разглядеть
настигающую его темную тень, потеет, он устал, ему страшно.
Аламейский пилот не был ему личным врагом, и, наверное, стреляя в
него, Дима должен был ощущать что-то особенное, некое непривычное
чувство, которое испытывают люди, пытающиеся убить другое живое
существо одного с собою вида. Но нет, ничего. Просто азарт
охотника, выслеживающего свою добычу. Биплан с синими кругами на
крыльях – всего лишь цель, которую нужно во что бы то ни стало
догнать и уничтожить. Вот она, кстати, эта самая цель, – набирает
высоту по пологому кругу.
Горизонт вздыбился; устало, с подвыванием, стонет мотор. Дымы от
пожарищ наплывают клочьями, расступаясь перед винтом, пахнет
копотью и гарью. Похоже, аламеец не замечает приближения «Хорнера»,
продолжает полет с небольшим креном, подставив под пулемет
беззащитную спину. Небольшое корректирующее движение ручкой, и Дима
снова жмет гашетку. Ярко-желтые вспышки замелькали перед стволом
его «Гочкиса», к улепетывающему аэроплану хищно потянулись тонкие
дымные трассы. Аламейский биплан вздрогнул, как лошадь, которую
кучер хлестнул по спине кнутом, качнулся, пытаясь удержаться в
воздухе, и устремился вниз, оставляя за собой густой дымный след.
Дима следил за его падением несколько долгих секунд, пока раненый
аэроплан, цепляя верхушки чахлых деревьев, не уткнулся носом в
землю.