Проснулся он от грубого толчка в плечо. За окном уже зеленел
рассвет. Солдат, пытавшийся его разбудить, вновь толкнул Диму и
произнес короткую фразу на незнакомом языке, жестом приказывая ему
встать. Второй охранник, сжимая в руках винтовку, замер в
дверях.
Поднявшись на затекшие ноги и застегнув металлические пряжки на
башмаках, Дима вопросительно посмотрел на нежданного визитера. Тот
кивком головы указал на дверь. Вздохнув, Дима послушно направился к
выходу, стоявший в дверях охранник с винтовкой за плечом зашагал
впереди, показывая дорогу, второй пристроился за его спиной. Сейчас
коридор тускло освещался несколькими масляными светильниками, да из
редких окон падал чуть приглушенный свет. Охранники перебросились
парой непонятных фраз, затем тот, что шел сзади, слегка подтолкнул
Диму в спину.
Лестница в два пролета, снова коридор, и еще одна дверь вывела
их на полутемную площадь. Утренний воздух свеж, небо над шпилем
собора уже залито призрачным голубоватым светом. Чуть в стороне, на
углу с близлежащим переулком, темнеет силуэт запряженной повозки с
желтоватым фонарем на облучке, нетерпеливо всхрапывает, переминаясь
с ноги на ногу, темно-рыжая лошадь. По всей видимости, им туда.
Охранники выглядят расслабленными, у того, что впереди, винтовка
закинута за спину, а тот, что топает следом, беззаботно
насвистывает какую-то незамысловатую мелодию. Вот он, шанс. Или не
стоит даже пытаться? Везение не может длиться бесконечно,
пристрелят как пить дать.
Сделав несколько шагов в указанном провожатыми направлении, Дима
все-таки решился. Сейчас или никогда!
Короткий толчок обеими руками, и идущий впереди солдат сбивается
с шага, однако ему все-таки удается удержаться на ногах. Рывок в
сторону, и, пригнувшись к земле, Дима пустился наутек со всех ног.
Черт, нужно было скинуть рубашку: светлое пятно – отличная мишень в
рассеивающейся предрассветной мгле. Сзади звучит резкий окрик,
затем лязгает передернутый затвор, и по площади прокатывается эхо
выстрела. Палили, похоже, в воздух. Не оборачиваться, бежать!
Дима стремительно перемахнул через ограду примыкавшего к собору
парка и снова помчался прочь. Сердце бешено ухает в груди, горло
наждаком дерет прохладный утренний воздух. Все пространство за
высокой оградой усеяно почти одинаковыми усеченными пирамидками из
похожего на известняк камня, на верхних гранях которых высечены
непонятные короткие надписи. Низкорослые деревья, растущие тут и
там, укрывают светлеющее небо густыми кронами. Это не парк, это
кладбище!