- Харэ себя рассматривать, -
неожиданно раздался голос парня, который сидел на лавке.
Странное ощущение – он определенно
сказал на чуждом для меня языке, но синхронно с этим в голове
появилось понимание фразы. Мотнув головой от неожиданности, я
посмотрел на него и спросил:
- Что произошло?
Спросил на русском, но меня вполне
поняли и недовольно ответили:
- В смысле? Ты ж контракт на карте
заключил. Ты думал, что по-другому теперь будет?
- Не помню ничего, - соврал я,
выгадывая время и параллельно удивляясь своему спокойствию.
Через секунду после этой фразы меня
прострелило болью от затылка до пяток. Аж покачнулся и перешагнул
вбок, чтобы не упасть.
- Да ты соврать решил, что ли?
Совсем дефектный? Нахрен мне дядя эту карту подогнал, просил же
что-то нормальное! – возмутился парень, раздраженно глядя на меня.
– Ты вообще понимаешь, что с тобой произошло?
Боль прекратилась и теперь тело
старалось избавиться от воспоминаний о ней, а я ответил со всей
возможной искренностью:
- Нет!
Собеседник мученически застонал от
этого и сказал:
- Я б тебе еще рассказывал, что и
как! Пусть Синдор в курс вводит, недоумка.
Он махнул на меня рукой, и я
перестал быть.
Через секунду, которая продлилась
вечность я появился на той же самой площадке, но вокруг лежали
вечерние тени, а на скамейке стояла пара ярких фонарей. Рядом с
ними ждали двое – знакомый парень в халате и низкий, худой дед с
седыми длинными волосами. Один его глаз закрывала повязка.
- Ты, - ткнул в меня молодой, -
слушаешься его на этот призыв. Синдор, он твой, научи его хоть
чему-то.
Парень развернулся и, не обращая
внимания на слегка поклонившегося старика, вышел в дверь.
Для меня все выглядело так, будто я
полчаса назад вышел из аптеки и торопился к сыну, встретил
бандитов, боролся за жизнь, а затем умирал в полумраке. Мгновенное
изменение состояния, новые места, странные люди и чужое тело… Я не
успевал даже понять, что происходит, а просто действовал на
реакциях организма. Сейчас он вновь чувствовал себя превосходно, но
мозги словили ступор и Синдор по моему бессмысленному взгляду
понял, что я не здесь, а в своих мыслях.
Его одежда была непривычна, какая-то
смесь мотивов Ближнего Востока и униформы английского дворецкого.
Она создавала впечатление диссонанса, что еще сильнее било по моему
восприятию окружающего. Оценивающе меня осмотрев единственным
глазом, он уселся на лавку и сказал скрипучим, неприятным
голосом: