И вот эта самая Матрёна Андреевна, вся в золоте и слезах примчалась к Николаю Ивановичу на тройке, и умоляет его отремонтировать разбитое зеркальце, приговаривая при этом:
– Сам подарил, да сам и разбил!
Слёзы текут градом. Голос срывается на визг.
Наталья Тимофеевна, подметающая рассыпавшуюся золу возле печи, как бы невзначай интересуется:
– Да кто разбил-то?
Тут Матрёна Андреевна взяла себя в руки, вытерла слёзы, положила на столик рядом с разбитым зеркальцем шелковый кошелёк, туго набитый монетами, и сказала:
– Сделаете, Николай Иванович, ещё вдвое добавлю. – Встала, и, гордо подняв голову, вышла.
Митьке хотелось узнать – золото в кошельке, или серебро? Однако Николай Иванович взял кошелёк, и, не развязывая, опустил его в денежный ящик.
Митька впервые видел стеклянное зеркало, горожанки обычно смотрелись в гладкую серебряную или медную пластину, а в его родной деревне и вовсе пользовались ведром с водой. Прямоугольное зеркало купчихи размером с две ладони крепилось в дорогой и очень красивой серебряной оправе с витиеватой ручкой. Оправа сама по себе являла немалую ценность. Стекло всё покрылось трещинами, а некоторые мелкие кусочки и вовсе выпали.
Николай Иванович разложил вокруг зеркала свои белые камешки. Камешки светились.
– Действительно волшебное. Не подделка. Митя, подойди-ка!
Митька подошел, стал выглядывать из-за плеча.
– Подай инструменты.
Уже через мгновение ящичек с письменного стола переместился на каменный столик.
– Вот сейчас и узнаем, – сказал Николай Иванович, растягивая слова, – поможем мы Матрёне Андреевне быстро, или придётся хорошо и долго подумать.
Он, сложил свои камешки в мешочек, достал из ящика тонкую острую железку (Митька помнил название – ланцет), и стал выковыривать осколки зеркала, раскладывая их на каменном столике осколок к осколку в том же порядке как в оправе.
Под зеркалом, как оказалось, в оправу был аккуратно вставлен плоский гладко отшлифованный кусок дерева с вырезанным на нём затейливым узором. Николай Иванович погладил дерево большим пальцем, посмотрел на узор через увеличительное стекло, покачал головой.
– Подержи, – протянул оправу Митьке.
Вновь достал мешочек, разложил камешки вокруг зеркала. На этот раз камешки не светились.
– Видишь? Зеркало-то самое обычное. А теперь дай-ка оправу!