Впрочем, вернёмся на три года назад… Да, день был ослепительный, и было тепло, и Москва сияла как открывающая бал немолодая, но по-прежнему ничего себе щеголиха, и я пришла на рабочее совещание, будучи ещё живой и относительно здоровой. Как тогда живой, так и сейчас мёртвой, я работаю в одном и том же заведении – лингвистическом Центре, название которого представляет собой никому непонятную забористую аббревиатуру. Учреждение, конечно, не старинное, но и не так, чтобы вовсе без биографии. Возникло оно после перестройки с тем, чтобы обучать нашему мозгодробительному с точки зрения грамматики языку хлынувших в страну иностранных бизнесменов. Эти hommes d’affaires3 набирали на работу российских граждан, а те, не пожелав отставать от заморских патронов, принялись в свою очередь осваивать европейские языки. Помимо собственно преподавания Центр ведёт развлекательно-просветительскую деятельность, устраивая киносеансы, вечеринки с поеданием деликатесов страны изучаемого языка, культурологические круглые столы и прочее. Лично я в этом не участвую по причине ярко выраженной социофобии, то есть боязни общества. Однако, несмотря на игнорирование мной культурного аспекта, жизнь в Центре бьёт ключом и без меня.
Время от времени наше заведение меняет адреса, оставаясь при этом всегда в сердце города. В данный момент (как и три года назад) мы находимся недалеко от прудов, славившихся некогда своим загрязнением. Рядовой москвич или гость столицы вряд ли знают, что исторически в этом районе кучковались французы. В сонном переулке стоит собор в честь почитаемого католиками короля, куда стекается на Рождество и Пасху вся столичная французская диаспора. Постройку церкви в этом месте одобрила ещё Екатерина Вторая. Поначалу она велела возвести её в Немецкой слободе. Однако та находилась слишком далеко от известной улицы, в старину завлекавшей покупателей французским парфюмом да кружевами, а потому никогда не отличавшиеся большим боголюбием франкофоны не желали ради мессы тащиться на другой конец города. Рядом с собором в те времена находились церковные дома, французские благотворительные учреждения, гимназия, школа.
Дальнейшему развитию этой petite France4 помешала Первая мировая война. Если бы мы не поспешили выручать «братьев-сербов», лелея тайную надежду завладеть наконец Константинополем (о чём сейчас почему-то не любят распространяться), то в квартале возник бы крупный жилой комплекс для французской колонии, включающий библиотеку, театр, Коммерческий музей и даже Генеральное Консульство Франции. Примечательно, что французский лицей и сейчас находится тут же. Стайки галдящих не по-нашему ребятишек бродят по кварталу, настораживая угрюмых ортодоксальных женщин, прихожанок знаменитого монастыря, настоятель которого есть «особа, приближённая к Императору».