Он выглядел заметно расстроенным, и мне захотелось как-то подбодрить его, намёками объяснить, что я вовсе не считала его непривлекательным. Без сомнения, он являлся для меня олицетворением эталона мужской красоты, а суть проблемы заключалась в другом: я была девственницей, поэтому всего связанного с интимом на глубоком, неконтролируемом уровне боялась как огня. Дориан, разумеется, об этом не знал, и я пока не чувствовала себя готовой ему признаться.
Чтобы показать, что не сержусь, я подсела к нему чуть ближе, мои коленки едва ощутимо коснулись его бедра, рука легла на гладко выбритую напряжённую скулу. Мягко повернув его голову к себе, я разбавила неловкий момент поцелуем в губы. Он вздрогнул от неожиданности, а когда в следующую секунду осознал, что происходит, повернулся ко мне, обеими руками обхватил моё лицо и перенял инициативу.
Сквозь закрытые глаза я увидела свет от подъехавшего на парковку автомобиля. Остановившись, водитель тут же погасил фары, чтобы не слепить нас, а потом ещё и заглушил мотор. Дориан не обратил на это ни малейшего внимания. Он ещё долго целовал меня, выплёскивая в поцелуй всё те новые чувства, которые сегодня ко мне испытал.
Утром на улице была прекрасная погода. Спустив босые ноги с кровати, я вышла на балкон, прямо в ночной сорочке, подставила лицо нежным лучам солнца и потянулась. Черёмуха, плавно раскачиваясь на лёгком ветерке, наполняла воздух особым трепетным ароматом, пробуждающим поэтические чувства. Я вдруг поняла, как же на самом деле хороша жизнь, и почувствовала необходимость непременно с кем-нибудь этим осознанием поделиться. Взяв сотовый телефон, я решила набрать родителям и похвастаться своими успехами.
Мои родители, вместе с младшей сестрой, жили в небольшом подмосковном городе на юге от Москвы. Возможно, я бы тоже до сих пор жила сейчас с ними, если бы шесть лет назад папа-военный не решил, что пора делать из старшей дочери независимого человека. Посовещавшись с мамой на семейном совете, он пришёл к выводу, что мне обязательно нужно поступать в московский ВУЗ. Он снял мне крохотную однокомнатную квартирку на окраине столицы и волевым пинком выставил отпрыска из отчего дома. Родители всегда почему-то считали меня несамостоятельной личностью, этакой размазнёй, которую постоянно нужно направлять, чтобы она двигалась вперёд – а может на самом деле так и было – и боялись, что из меня не выйдет ничего путного. Первое время я, конечно, страдала от недостатка родительской веры, но потом смирилась, нашла где-то внутри свой собственный твердый стержень и стала ориентироваться на него. Сейчас же, когда жизнь начала заметно налаживаться, во мне проснулась самая настоящая гордость за себя. Управляемая этой плохо скрываемой гордостью, я с возбуждением тараторила в трубку последние новости: