И тут, к моему немалому удивлению, в дверь постучали. Убедившись, что это не галлюцинация, я отложил книгу в сторону и крикнул: «Войдите!». Дверь открылась, и на пороге я увидел женщину лет тридцати пяти, одетую в чёрное. У неё было круглое лицо, тёмные волосы, заплетённые в тугую косу, карие глаза уверенного в себе, знающего, что к чему в этой жизни, человека.
– Пётр Николаевич? – спросила она скорее утвердительным тоном. Видимо, именно таким она меня и представляла и не сомневалась, что это я. Вопрос был необходимой формальностью.
– Так точно. – Я указал на стул напротив. Этикет велит предложить чай или кофе, но такого уровня сервисом я похвастаться не мог. Да это и не к чему. Ко мне приходят не за этим.
Клиентка закрыла дверь и села напротив меня.
– Марина, – представилась она ровным, но напряжённым голосом, в котором слышалась попытка скрыть волнение.
Я не стал говорить «приятно познакомиться».
– Марина, прежде чем мы перейдём к делу, я должен вас предупредить. Скорее всего, я не тот, кто вам нужен.
– Почему? – искренне удивилась клиентка.
– Мой профиль – поиск пропавших без вести.
– Но ведь вас рекомендуют как специалиста широкого профиля.
– Конечно, я мог бы уверить вас в том, что я гениальный-сыщик-мне-помощь-не-нужна. Но я не люблю обманывать людей. Это в книжках частные детективы-одиночки берутся за всё, что угодно, и непременно достигают успеха. На самом же деле мои возможности далеко не безграничны. Никто не обязан отвечать на мои вопросы и делиться со мной информацией. У меня нет технических возможностей, которые есть у правоохранительных органов и крупных контор. И это при том, что вам не наврали: я действительно детектив широкого профиля. Точнее, был им, когда служил в уголовном розыске. Пятнадцать лет в отделе по борьбе с организованной преступностью, так что рэкетиры, убийцы, киллеры – это всё мой контингент. Но теперь всё по-другому: отдел был расформирован, я выведен за штат за то, что не прошёл так называемую переаттестацию. Сейчас я всего лишь одиночка, который работает исключительно потому, что ничего в жизни больше не умеет. Я занимаюсь тем, что мне под силу – поиск без вести пропавших. Ну и ещё слежкой за неверными муженьками ради хоть какого-то заработка.
Признаваться в таких вещах не просто, но тем не менее я продолжал с ещё большей к себе беспощадностью: