Перед ним мелькнул потолок его комнаты, а потом он снова
провалился в беспамятство. Джону снова снилась девочка с его
лицом.
* * *
Робб сидел у постели брата.
Час назад здесь были все, кто мог: мейстер суетился у постели,
отец мрачной статуей стоял в углу, слуги бегали вокруг камина,
пытаясь растопить сильнее и не сжечь при этом свои брови, служанки
наперебой давали мейстеру советы, которые тот с невероятным
спокойствием игнорировал.
Вдруг забежала еще одна служанка — бледная как смерть и
растрепанная как воробей. Она что-то сказала Лювину, тот что-то
сказал отцу и люди стали исчезать из комнаты.
Сейчас в комнате не было никого, кроме братьев. По замку
разлетались женские крики. Робб узнавал их, в прошлый раз после них
появилась Санса. Мама рожала.
Быть может, Роббу тоже стоило идти к ней, но он не мог оставить
Джона одного. Вдруг что-нибудь... хотя что с ним может ещё
случиться? По щекам Робба не прекращали течь слезы. Он поклялся
себе, что если Джон сейчас умрет, Робб немедленно уйдет, не
прощаясь и не собираясь. Братоубийце не место в Винтерфелле. Может
быть, потом он наденет черное, как дядя Бенджен, о котором иногда
рассказывала старая Нэн.
— Холодно... — простонал Джон, не приходя в себя.
Робб вздрогнул, будто его снова ударили палкой по лицу. Зачем,
зачем он повторил за матерью её слова?!
Темные, старковские волосы прилипли к покрытому испариной лбу,
губы, едва-едва вернувшие нормальный цвет, дрожали. Весь Джон
дрожал.
Робб подскочил, схватил шкуру и накрыл ей Джона — теперь на нем
было уже пять шкур, но замерзать он не перестал.
Робб зажмурился, чтобы не видеть дрожащего брата, но это не
помогло.
Робб видел, как Джон спиной проламывал тонкий лед и исчезал в
темной воде рва. Его брат не издал ни звука во время падения, а
потом Робб услышал лишь хруст льда — или костей. Он снова и снова
слышал этот хруст.
— Помогите ему! — кричал он, но вокруг не было ни души.
Его горло сдавило, и это был вовсе не холод.
Он бежал так быстро, как только мог, кричал так громко, что
горло жгло болью. Робб пробежал по стене, спустился по лестнице,
перепрыгивая через несколько ступеней — последний десяток он
преодолел кувырком, отбив все, что можно было отбить. Рука до сих
пор болела, но он даже не заикнулся об этом мейстеру.
Выбежав из башни, он запутался в ногах и чуть не слетел с моста
в ров. Потом вскочил и побежал снова. Его грудь горела от холодного
воздуха, шапка слетела — и Робб не смог бы вспомнить, когда. Лицо
было в крови. Или в слезах, он не был уверен.