Кейтлин жалела его, сочувствовала ему, но, знают боги, она
ненавидела этого бастарда.
Из мыслей её вывел окрик сира Родрика, возвращавшего детей к
тренировке.
Кейтлин передала Арью служанке и быстро удалилась в сторону
септы. Хотелось дать самой себе пощечину.
Септа Винтерфелла была, должно быть, самой маленькой из
существующих, но лишь здесь она могла найти своих богов. Кейтлин не
была в ней больше года. Обычно, когда она заходила сюда,
чувствовала облегчение, но сейчас Кейтлин показалось, что её грудь
стянули стальным обручем.
Она не отважилась поднять глаза на лик Матери, которой молилась
всегда, когда бывала в здесь. Мысль взглянуть на Деву ей даже в
голову не приходила. Отец смотрел на неё темными глазами Джона
Сноу, а взгляд Старицы казался разочарованным.
В прошлый раз она молилась Неведомому. Ей снилось, что её дитя
родится мертвым, и она пришла просить не забирать его, но, стоя на
коленях перед олицетворением смерти, она просила не о ребенке, а о
Джоне Сноу. Робб сказал ей, как Джон назвал себя королем Севера.
Это была лишь детская игра, Кейтлин знала об этом, но все равно
боялась. И она просила, молила забрать жизнь бастарда, а не
ребенка, которого она носит под сердцем.
И боги услышали её. Девочка родилась здоровой, насколько вообще
может быть здоровым ребенок. А бастард лежал при смерти.
Кейтлин едва могла стоять после родов, но она провела с ним
ночь, которая должна была стать его последней. Она плакала и
просила прощения у богов, держала страдающее дитя за руку и
вытирала с его лба испарину. К утру он почти не дышал, а Кейтлин
уверилась, что стала детоубийцей.
Но Джон Сноу выжил, и теперь боги решили наказать Кейтлин,
отобрав у неё любовь Арьи и отдав Джону Сноу. Женщина не помнила,
чтобы Арья улыбалась ей так, как улыбалась бастарду, и, в отличие
от своих родных брата и сестры, куда больше любила грудь кормилиц,
чем материнскую.
Санса, старшая дочь, жалась к матери каждый раз, когда видела
снег или слышала ветер, а Арья смеялась и ползла к окну, сквозь
ставни которого иногда прорывались одинокие снежинки. Арья, когда
слышала завывания ветра, сама начинала выть, подобно волку. И,
видят боги, иногда девочка бывала громче вьюги.
Кейтлин стояла на коленях уже больше часа, Отец все так же
смотрел на неё холодными глазами, а его брови были грозно
нахмурены. Молиться Кейтлин так и не начала.