Его отец говорил, что Старки не умеют смеяться — что ж, сегодня
это стало ложью.
Спустя несколько дней после пятых именин Робба из Цитадели
прилетел белый ворон.
Наступила весна.
* * *
Джон сбил деревянный меч в сторону, и её сын получил куском
дерева по голове. Сердце Кейтлин на секунду остановилось, но Робб
лишь улыбнулся, а из-под толстого кожаного шлема весело блеснули
голубые глаза. Она и не думала, что будет так волноваться — Кейтлин
видела десятки турниров и ни на одном из них не забывала, как
дышать. Даже когда её жених едва не убил Петира, она так не
волновалась.
А вот Арью, кажется, мало волновало, насколько сильный удар
получил её брат. Она ворочалась, хлопала ручками и смеялась, глядя
на бастарда, неловко вращающего в руках меч. Тот, услышав её,
повернул голову. Арья тут же замахала ему, заерзала на коленях
матери и кокетливо-смущенно улыбнулась. Такая улыбка была только у
Лизы.
Сноу помахал ей в ответ, тут же получив удар по пальцам. По
звуку — весьма болезненный. Он выронил меч и схватился за руку.
— Джон! — воскликнул Робб, тут же бросая свое оружие. Он
подскочил к сводному брату. — Все в порядке?
Бастард взглянул на брата и выдавил улыбку, тряся отшибленной
рукой.
— Извини, Джон.
Арья удивленно замерла, а потом, вытянувшись в струнку,
протянула:
— Зо-о-он.
Тот тут же забыл про отбитые пальцы, про стоящего рядом брата и
про сползший на глаза шлем. Сноу сделал несколько шагов к Арье, но
остановился, испуганно глядя на Кейтлин. На миг ей стало
стыдно.
— Зон! — требовательно воскликнула Арья.
Сноу мгновенно подбежал к ним, и Кейтлин изобразила самый
равнодушный взгляд, на который была способна — улыбнуться бастарду
она не могла. Он наклонился к сводной сестре.
— Зон, — довольно улыбнулась та, схватив единокровного брата
левой рукой за верхнюю губу. Она смеялась. Смеялся рыжий Робб,
смеялись серые глаза Сноу, смеялась маленькая Санса, сидящая рядом
с септой, добродушно хохотал Родрик Кассель. Будь здесь её муж, он
бы тоже засмеялся, но леди Старк смеяться не хотелось.
Это было первое слово, сказанное её дочерью. Девочкой, которую
она выносила, родила, которую кормила своей грудью, которой пела
каждый вечер. И первым её словом стало имя единственного в мире
человека, которого Кейтлин ненавидела.
Да, она ненавидела мальчика. Презирала себя за это, но
ненавидела. Само его существование означало, что Нед, её любимый
Нед, был с другой женщиной. Этот мальчик отбирал у её детей любовь
отца, а теперь отбирал у неё любовь дочери.