– Дыши, мрак тебя
подери! – рявкнул голос, отчего по позвоночнику прошла крупная
дрожь.
Тьма накатила, укрыв с
головой. Она казался абсолютной, безбрежной, бушующим морем,
способным вытряхнуть все, что делало Май человеком. Все
воспоминания расслоились и рассыпались пылью, оставив голову
совершенно пустой. Где‑то на границе видимости мелькнул свет.
Крохотная белая мушка, не способная сражаться с навалившейся
тяжестью, но разгоравшаяся с каждой секундой. Вот крохотный
светлячок стал размером с мяч и продолжал расти, медленно двигаясь
вперед.
Подняв руку, Май
ощущала, насколько загустел воздух вокруг, превратившись в патоку,
но свет этого не замечал и коснулся дрожащих пальцев. Болезненный
разряд прошил от пяток до затылка, и мир окончательно померк,
выталкивая Май в привычную реальность, где вот‑вот должно было
взойти солнце.
Ш’янт молча рассматривал зарисовки
Артумиранс.
Она делала их постоянно, в одно и то же время,
стоило только полоске рассвета показаться на горизонте. Сегодня
рука девушки заметно дрожала, что делало простые наброски едва
узнаваемыми, грубыми и жесткими, точно иномирянка впервые взялась
за перо. На кончике повисла капля красных чернил.
Комната была крохотной и темной, как и все на
окраине столицы. Под ногами поскрипывали половицы, к дальней стене
прижалась узкая койка, на которой едва ли мог уместиться взрослый
человек. Под потолком висели пучки сушеных трав.
Артумиранс не готовила зелий и не лечила. Просто
собирала растения ради развлечения и запаха, обволакивавшего Ш’янта
плотным невидимым покрывалом.
Единственное небольшое окошко выходило в узкий
переулок, где почти никогда никто не ходил.
У любого города существовали свои темные пятна:
отравленная и прогнившая земля, занятая теми, кто яда не боялся.
Триста лет назад Ш’янт бы расхохотался в лицо тому, кто осмелится
предречь ему жизнь в лачуге, среди изгнанников и
отребья.
Сейчас же он мог лишь с ненавистью наблюдать через
мутное стекло, как рассвет вычерчивает на башне Беренганд
замысловатые узоры, и посылать проклятья на голову спящей там
Первородной.
Кто бы мог подумать, что в женщине скрывается такая
сила?!
С другой стороны, почему он не подумал об этом? В
конце концов, она – дочь Пожинающего. Бросился в бой, даже
затормозить не удосужился.
Их встреча окончилась почти ничьей, но королева
продолжала управлять людьми даже из своей усыпальницы, а сам Ш’янт
оказался на отшибе жизни: почти уничтоженный, раздробленный.
Призрак.