Нужно отдать кухарке
сверток, чтобы никто не хватился юной послушницы и не бросился ее
искать. Только где здесь кухня?
Чуть покопавшись в
воспоминаниях, Ш’янт уверенно двинулся вперед, не обращая внимания
на многочисленные двери. От входа шел длинный узкий коридор, резко
уходящий вправо через тридцать шагов. Тут дорога делилась на две.
Можно было повернуть и погрузиться в хитрые лабиринты особняка или
подняться на второй этаж по массивной темной лестнице. Вариант с
лестницей сразу отпал. Туда Ш’янт решил заглянуть позже. Кабинет
Клаудии, скорее всего, на первом этаже, а вот кухня, судя по
обрывочным воспоминаниям, где‑то в подвале.
Девчонка вообще
оказалась на удивление хрупкой и плаксивой. Ее всхлипывания были
отчетливо слышны где‑то на самой границе между их сознаниями. Тело
подчинялось беспрекословно: хозяйка даже не пыталась
сопротивляться, хотя для людей существовали простые способы защиты.
Даже маленькие дети их знали.
Уж если ты изволил
работать на Пожинающего и его дочурку, то должен знать все, чтобы
оградить сознание от захвата извне. Чужак мог войти в тело, только
когда служитель спал. И это все равно ничего не
гарантировало.
Здесь же не было даже
следа магической защиты.
Расслабились.
Думают, что раз все иномирцы за стеной, то новые не появятся. Ох уж
эта человеческая наивность! Словно за пределами столицы жизни нет.
Впрочем, цепным псам Первородной уже глубоко плевать. Засели на
востоке, как крысы в погребе, молятся да стенают о том, на кого их
королева покинула. Проводят свои дикие ритуалы, пускают кровь во
имя Пожинающего да пытают любого, кто не согласен или пытается
спорить. Странно, что Клаудию спустили с поводка. Она могла,
конечно, просто пойти по той дорожке, что отвергала ее Старейшая:
бороться с неизбежным, а не подчиняться ему.
Проходя мимо дверей,
Ш’янт прислушивался. Тишина стояла гробовая.
Он остановился, чтобы
осмотреть первую попавшуюся комнату. Дверь, выбранная наугад,
оказалась не заперта. Помещение было забито под самый потолок
всевозможным хламом и напоминало кладовку, но размером было не
меньше кабинета Граци. Все свободное пространство занимали
стеллажи, кресла, пара тяжелых дубовых столов и шкаф. Сверху на все
это богатство было наброшено тяжелое серое
полотно.
Хорошо, допустим,
что это кладовка.