Я спешу за Андреасом к
административному корпусу. Под «уборкой» в итоге оказывается мойка
всех личных помещений начальников этого долбанного концлагеря. Из
плюсов – здесь почти нет стражников, можно даже тихо
переговариваться. Это очень быстро становиться минусом – Андреаса
не заткнуть. Ах да, есть ещё один минус… Ну тут и засрано!
Я стараюсь больше ничего не
спрашивать, чтобы не рушить хрупкую легенду, и молюсь, чтобы
Андреас не вспомнил про план побега. А он, кажется, вообще про это
забыл. Болтает всякую дичь, какие-то местные сплетни вперемешку с
историями своей жизни. Как будто мне интересна его серая рабская
жизнь!
– Тейт из администрации, говорят,
мальчиками интересуется. А вчера новенький раб поступил,
военнопленный из Эдинхеймской республики. Их корабль полностью
разбили, только он один выжил! А флот продолжают строить, леса
вырубают гектарами. Скоро лесной народ возмущаться начнёт, я
уверен. Кстати, вот что ещё не сказал! Я когда в рабстве у женщины
жил даже мясо иногда ел, так вкусно! Ты не представляешь…
Этот поток слов не заканчивается, я
искренне жалею, что встретил этого дурака Андреаса. Он всё галдит,
но я практически его не слушаю, киваю только как китайский
болванчик. Зачем мне его истории про толстух и военнопленных, мне
сбегать отсюда нужно! Домой, на Землю... Надо же, как иронично, а я
думал, в моей жизни всё наконец наладится после той миссии… Первый
космонавт, просканировавший аномалию и вернувшийся из неё живым –
Александр Войдовский. Я думал, отец наконец-то станет мной
гордиться…
Из раздумий меня выводит окрик
стражника. Андреас уже успел умолкнуть и начать изображать
старательный труд.
– Эй, ты, спустись к начальнику,
живо, – кажется этот тип обращается ко мне, – ну пошевеливайся,
иначе без ужина останешься.
Ужин, ну да, конечно, слово-то какое
громкое подобрал. Я послушно иду вслед за ним, оставив Андреаса
оттирать комнаты.
Стражник заводит меня в какую-то
спальню, а сам почему-то остаётся снаружи. Что-то мне это не
нравится…
Спустя несколько минут из другой
двери появляется тот самый толстяк, с которым я виделся в день
своего прибытия. Вместо чёрного костюма на нём странный синий
халат, еле сходящийся на жирном покрытом складками брюхе. Мне это
совсем, блять, не нравится!
– Ну, проходи, чего встал, – голос
толстяка сегодня какой-то мерзко приторный, – я не кусаюсь. Я ещё в
первый день подумал, что ты такой же, как и я, слишком уж личико у
тебя милое. А когда убедился – сразу попросил тебя пригласить.