– Пожелать тебе удачи, конечно, – как
всегда беззаботно отвечает Андреас. – Не хотелось бы увидеть, как
ты теряешь ноги или башку, например. Так что, надеюсь, что Галидей
отсыпет тебе немножко моей удачи, если я перед самым выходом
рядышком постою.
– Кажется, тот парень отсыпал кому-то
всю свою удачу, – говорю я, указывая на раненого. – Этот Фейтдинг
перед выходом нёс какую-то чушь про…
– Тс-с-с-с! – затыкает мне рот
Андреас, испуганно выпучив глаза. Он оборачивается, чтобы
убедиться, что нас никто не подслушивает, а затем произносит: – Ты
что, совсем спятил, Саша? Ты зачем это имя при стражниках говоришь?
Хочешь подохнуть ещё до выхода на арену?
В это самое мгновение на заднем плане
умирает от кровотечения бедняга Гарат.
– Блять, я и на арене не сильно хочу
подохнуть! А что такого я сказал? – недоумеваю я.
– Каждый раз забываю, что ты совсем
ничего не смыслишь в богах… – шепчет Андреас. – Сирвийцы упоминания
новых богов-то не переносят, а ты спокойно называешь имя того, от
кого даже новые боги отвернулись!
– Андреас, я назвал имя чувака,
которому только что ноги отрубили! – оправдываюсь я.
– Не может такого быть, чтобы
какой-то слабак из рабского лагеря носил имя отречённого девятого
бога! – продолжает убеждать меня Андреас.
Да какого ж лешего творится?
– Всё, номер «65», твой выход, –
устало говорит судья. – Ты удостоен чести поставить точку в
сегодняшних боях, кровью врага или же своей кровью – тут всё
зависит от тебя.
Лучшие слова, какие я только мог
услышать перед выходом на смертельную битву.
Я решаю долго не мяться, хватаю
одноручный клинок и быстрым шагом прохожу через врата. Андреас
что-то кричит мне вслед, но я его уже не слушаю. Чем быстрее это
закончится, тем лучше. Умру я или нет – в любом случае освобожусь
от рабской участи. Нет…
Я совершенно точно не умру. Ни за
что!!!
Оказавшись на арене, я осознаю, что
ночь окончательно опустила свой занавес на бойцовские ямы. Луна,
подобно гигантскому прожектору устремила свой серебристый свет на
арену, впитавшую в себя литры крови, пролитой за сегодняшней день.
И на фоне этой безумной сцены предстаёт она – жестокая и
непревзойдённая, мастер меча – Тимерия. Лишь только я выхожу на
арену, мне в голову сразу запрыгивает одна позитивная мысль.
Тимерия всё ещё здесь, в ямах. А это значит, что её смогли одолеть,
что бы там Линетт мне про неё ни рассказывала. Будь эта бой-баба
неодолимым орудием убийства, уже давно бы смогла покинуть эти ямы.
Если кто-то одолел её, значит и у меня есть шанс.