Последующее возвращение домой,
восстановление, официальное предложение Оле, ее счастливое «да»…
Первое представление невесты семье – а потом сплошной кошмар после
инсульта отчима, больница… Отстраненные, неискренние сожаления
врачей, которые давно уже научились абстрагироваться, не пропускать
через себя боль родных их обреченных пациентов… Слова о возможном
восстановление отчима, если удастся найти столь неподъемные для
семьи деньги на дорогостоящие лекарства… И наконец, шанс, данный
мне Александром на спасение близкого человека, которого я незаметно
для себя стал называть не иначе как «папа».
Шанс, который мне никак нельзя
упускать…
А потом я пришел в себя.
Холодно… Очень холодно и сыро. А
поверхность подо мной как-то странно кренится то вниз, то вверх –
и, пытаясь разобраться, в чем же дело, я продираю глаза.
Тут же простреливает болью левую
половину лица – при этом глаз здесь открывается едва ли наполовину.
Тем не менее, мне удается сфокусировать зрение на лицах мерно
гребущих веслами свеев, затянувших какую-то заунывную песню с
подробным перечислением участников неизвестной мне битвы… Наконец,
немного запоздав, ко мне возвращается память – и не удержавшись, я
глухо застонал, вспомнив, как нелепо попался в рабство…
Руки мои грубо стянуты веревкой, а
сам я лежу на свободной от скамей площадке на носу корабля. Лежу не
один – рядов в плотную кучу сбилось сразу пять девушек в возрасте
примерно от четырнадцати до шестнадцати лет. Глаза у всех
испуганные, заплаканные, у трех девчушек лица покрыты свежими
синяками и ссадинами, а просторные холщовые рубахи, доходящие до
самых ступней, надорваны на плечах и у воротников. Причем две
девушки еще и разуты… При этом, несмотря на следы побоев, непохоже,
чтобы девчонок насиловали – во взглядах моих невольных спутниц
сквозит отчаянный страх и столь же отчаянная надежда, но
сломленными, затравленными, опустошенными они все-таки не выглядят.
Ну и подолы их платьев-рубах не испачканы кровью, так что…
- Чего засматриваешься на баб,
трэлл? Если думаешь о чем напоследок, так забудь! Их не тронули
даже мои воины, ведь славянские девственницы – ходовой товар! А
если что попытаешься, так мы тебе стручок и отхватим – а, Хакан?
Тебе же ведь все равно, есть ли член у трэлла, или нет?!
С плохо скрытой ненавистью я
посмотрел на говорящего. Свей как свей, в летах, с явственно
проступившей в рыжей бороде сединой, неопрятный. К тому же не очень
высокий – но широкий в плечах, с объемистым, выступающим вперед
брюхом, обтянутым льняной рубахой. Последняя окрашена в синий цвет,
плюс на плечи накинута меховая накидка. Вот последний элемент
одежды, как и ножны с мечом, притороченным к поясу, выдают в
обратившемся ко мне или местного вожака, или близкого к нему
человека.