А девушкам пленницам, коих Хакан
обозвал «тирами» (я тут же получил справку, что этот термин
означает женщину-рабыню), быстро добавил:
- Вас покормит ярл.
После чего жадно вгрызся в пресную,
крошащуюся лепешку. Какое-то время викинг молчал, наблюдая за тем,
как я ем, а после заговорил:
- Ты неплохо управлялся с колуном,
едва не убив в бою Стуре, хорошо знаешь наш язык и при этом не
похож ни на славянина, ни на свея. Кто ты и откуда?
В принципе, подобный вопрос я уже
давно ожидал – а поскольку судя по лицам, девушки не понимали
нашего разговора, решил соврать:
- Я ромей, жил в Константинополе,
ваш язык выучил у знакомого гвардейца из варанги. А сюда прибыл
исследовать земли севера по поручению ученых мужей.
Хакан кивнул, словно соглашаясь с
моими словами – видимо поверил. Не зря мне попалась на глаза статья
о варяжской гвардии византийских императоров, когда я лихорадочно
штудировал любую доступную информацию перед «погружением»! Между
тем, немного помолчав, «господин» задал следующий вопрос:
- А драться тебя также учил гвардеец
варанги? Как кстати, его звали?
Отложив недоеденную лепешку, я
ответил со всем почтением:
- Его звали Олафом. Он кое-что
показывал мне из своих приемов с топором, но сам я не воин.
Викинг словно бы пропустил конец
фразы мимо ушей:
- Олаф? Просто Олаф? Без
прозвища?
Я немного замялся, и хотя в голове
тут же всплыло что-то вроде «мокрые штаны», идея говорить про них
показалась бредовой:
- Он не называл мне его.
Свей пристально посмотрел мне в
глаза, а после веско заговорил:
- Ты врешь мне, трэлл. Возможно не
во всем, возможно, ты действительно ромей – больно у тебя гладкие,
нежные ручки, совсем без мозолей. Таких нет даже у наших баб! Но
про Олафа из варанги, сдается мне, ты выдумал на ходу… Мы еще
вернемся к этому разговору. Возможно, позже ты станешь разумнее и
сговорчивее. А пока я тебя предупрежу – мне нужен послушный и
верный трэлл, который не создаст мне проблем. И если ты станешь
служить верно, с усердием – то круглый год будешь жить в тепле, у
неугасающего очага. Будешь сытно есть – ту же пищу, что вкушает и
моя семья. Может быть, позже ты даже станешь лейсингом, то есть я
дарую тебе свободу – за долгую, верную службу и личную преданность.
Но – если ты попытаешься бежать, или напасть на меня, или напасть
на мою семью или свободного карла, то ты умрешь. И смерть твоя
будет гораздо страшнее, чем участь, обещанная тебе ярлом. Это
понятно?