– Магическая? – с опаской отодвинулся Аркан.
– Угу. Только не фонит.
– Чего?
– Ауры не дает, то есть магическим взором не
засекут, – недовольно пояснил Белик. – В наследство
мне, так сказать, досталась. Штука, конечно, здоровая, громоздкая,
зато бережет от всего враждебного, живого и неживого, даже от магии
защищает, а еще говорят… ты чего уставился? Именно что в
наследство, от одного… гм, кровника. Честно говоря, я уже и сам не
рад, да деваться некуда, а выбросить жалко: дорогая все-таки вещь.
Продать ее нельзя, подарить – тоже, она на крови завязана,
только одному роду и подчиняется. Украл бы кто… да последний
придурок, который на это решился, до сих пор гниет где-то в болоте.
А я теперь таскаю эту дуру с собой как проклятый, да еще и
следить должен, чтобы не цапнул кто ненароком. Объясняйся с вами
потом…
Весельчак зябко передернул плечами:
– Гадость какая.
– Ты прав, но у меня просто нет выбора, – печально
согласился пацан. – Да и привык я уже к этой палке. Впрочем,
со временем ко всему привыкаешь.
– А с тем вором что случилось? Ну, который цапнул эту
гадость?
– Помер.
– От чего?
– Головы лишился, – кротко ответил Белик и вдруг
оживился. – Слушай, а тебе, случайно не нужен амулетик?
Я дешево отдам, всего за пару золотых… это ж почти задаром!
Возьми, а?
Рыжий шарахнулся прочь.
– Какого Торка мне сдался такой амулет?! Сто лет без него
жил и дальше как-нибудь обойдусь. А если приспичит, то
вон – у магов нормальный закажу! Маленький, на шею, а не
такой здоровенный! Убери, кому сказал!
Белик вздохнул, но послушно подтянул проклятую штуку под
бок.
– Да ты не бойся. Через ткань она неопасна… вроде бы. Ну,
по крайней мере, я так думаю. Хотя рисковать не советовал бы
никому.
Аркан снова переглянулся с напарником и пожевал губами:
магическая палка, даже деревянная, дорого стоит. А у людей
подобные «талисманы» и вовсе – огромная редкость.
– Я слыхал, эльфы обожают сторожевые заклятия, –
задумчиво сказал он. – И оружие у них зачаровано: хапнешь
без спроса, и все – прощай, мама-папа. В лучшем
случае, руку отсечет или брюхо распорет. А то и молнией шарахнет,
и тогда останется от тебя только сочный кусок мяса, обжаренный
до хрустящей корочки.
Мальчишка рассеянно отмахнулся.
– Не. На самом деле молния – это редкость, только у
родового оружия встречается. Так наследники правящего дома
развлекаются, ну и хранители иногда: у остальных-то магия,
считай, тю-тю. Поэтому в большинстве своем ушастые на клинках руны
рисуют. А руны – дело темное, одну линию чуть скосишь,
и получишь вместо меча кривую загогулину. Да и умельцев, кто
знает, как их правильно выводить, осталось всего ничего, поэтому
ушастые чаще берут на вооружение простые руны, которые не могут
прибить на месте. Зато сообщить хозяину о местонахождении
оружия – запросто. Как сигнальный маяк – за тыщи верст
видать, а там… уж на что фантазии у эльфа хватит, такая и
смерть будет. Хочешь – повесят, хочешь – руки обрубят по
самые плечи. Они смертных не шибко жалуют, но о расовых войнах
помнят – по-крупному в конфликты не лезут. Зато мелочь вроде
нас с тобой за разумных не считают, вот и отрываются при первом
удобном случае.