— Ну что ж... Господа, на сегодня
все, вы свободны. А вы, князь Салтыков, останьтесь.
Глава 3
Оживленно переговариваясь, советники
неспешно покидали мой кабинет. Даже в коридоре то и дело
раздавались чьи-то возмущенные возгласы, тут же сменяющиеся неясным
приглушенным бормотанием. Открывающиеся перспективы кого-то пугали,
кого-то будоражили возможными прибылями.
Последними за порог шагнули Николай
Нарышкин, что сменил на посту канцлера Громова, и Никита Вавилов.
Купец что-то ожесточённо втолковывал Николаю Андреевичу, а тот лишь
протестующе топорщил пшеничные усы и изредка презрительно фыркал...
Закрывшаяся за ними дверь отсекла все лишние звуки, и в кабинете
воцарилась напряженная тишина. Я поднял взгляд на Салтыкова,
нерешительно мнущегося около стола.
— Садитесь же, Иван Степанович. В
ногах, как говорится, правды нет, а меня интересует именно она.
Умеете вы разводить интриги, а я, стоит признаться, отношусь к ним
крайне негативно. Итак, что же помешало вам рассказать о
результатах экспедиции при всем честном народе?
— Результаты!.. — присевший было
князь снова вскочил и нервно заметался по кабинету, потом резко
остановился и виновато взглянул на меня. — Да если бы что-то
определенное!.. А так...Мне этот отдел шуток да прибауток уже вот
где!..
Он выразительно провёл ребром ладони
по горлу, скривившись, будто съел незрелое яблоко. Потом
спохватился, припомнив, вероятно, что упомянутый им отдел
фольклорных изысканий был открыт при Департаменте Магических
исследований во многом с моей подачи... Смешавшись, он буркнул
что-то неопределенное и устало опустился на стул, пряча глаза. Я
молча внимательно рассматривал его, чувствуя, как где-то глубоко
внутри зарождается неприязнь к этому выскочке.
Идея создания подобного отдела
родилась внезапно, а поводом... Поводом послужило нечаянное
открытие, что удалось совершить военному магу, который участвовал в
очередном Кавказском походе.
Вообще, отношения Российской империи
с горскими народами, чьи поселения были так тщательно скрыты от
посторонних глаз, что без проводника найти их было невозможно,
складывались сложно. Из истории своего мира я четко усвоил, что
вести военные действия с Кавказом —предприятие заведомо провальное.
Каждая подобная попытка усмирения своенравных горцев словно
открывала бездонную пропасть, в которой без следа пропадали и
огромные средства, и человеческие жизни. Одержать победу над
изворотливыми, хитроумными, отчаянными врагами на их территории
было невозможно. Но и признать превосходство этих дикарей, которые,
казалось, уже рождались с острыми кинжалами в зубах, готовыми
нанести коварный удар исподтишка каждому, кто покусится на их
свободу, российским высшим военным чинам казалось невозможным,
оскорбительным... Вот и длились вялотекущие конфликты, изредка
приводившие к коротким, но яростным стычкам.